Голоса в моей голове

Взгляд женщины падал на часы каждые пять минут, отчего я мог смело утверждать, что она кого-то ждала. На ней был нелепый большой шерстяной свитер, надетый на черную классическую юбку ниже колен. Цвет волос напоминал о полном отсутствии вкуса. Однако она глупо улыбалась неудачам. И хоть ошибок при работе было достаточно много, я видел на ее лице лишь улыбку. Никогда не понимал таких людей. Позитив должен заключаться в жизни, а не в отношении проблем. Эта улыбка лишь мешала ей работать. Будь у нее хоть толика злости и усердия, она наверняка уже перестала бы ошибаться. А еще будь я на ее месте, давно уже бился бы в нервном припадке.

– Добрый день, – услышал я.

К женщине подошла молодая высокая девушка с короткими русыми волосами и таким простым, совершенно неприметным взглядом, что складывалось впечатление, словно у нее и вовсе не было глаз.

– Добрый день, добрый, дорогая, – протараторила старуха, поднимаясь на ноги, чтобы поприветствовать девушку. Но та лишь безразлично поторопилась сесть, отчего женщина растерялась и в недоумении повторила за ней.

– Ну что ж, давайте посмотрим на изменения, – начала девушка.

– Конечно, конечно. Их совсем немного. Эта статья прекрасная находка, дорогая. Она довольно просторная для мысли и идей. Какая прекрасная речь! Какое повествование! – Воодушевленно рассказывала женщина, хватаясь то за сердце, то за голову.

– Так что же по поводу исправленных частей? – Еще раз повторила девушка, в словах которой ютились усталость и легкая, почти неприметная неприязнь.

– Ах да, конечно. Давайте пройдемся по всему тексту. У нас совсем немного времени, так что надо поторопиться. Вот, посмотрите…

– Может, мы встретимся с вами в более удобное время. Я ведь хочу основательно подойти к этому делу, понимаете?

Конечно, эти слова вызвали у женщины довольно двусмысленные чувства. Она взглянула на девушку неодобрительным, но спрятанным за шлейфом понимания, взглядом.

– Конечно… конечно, хорошо, – с трудом вымолвила она, – тогда я могу уже не вызывать такси, а пройдусь неторопливо до офиса. Мой офис, кстати, находится…

Девушка уже встала и шла к выходу, из мнимого уважения продолжая слушать свою собеседницу.

– Что? Где? – Спрашивала она, направляясь к выходу и делая вид, что не услышала этих слов.

– Не имеет значения, – дружелюбно ответила ей женщина.

Так они и расстались. «Не имеет значения». Удивительно, как слова быстро теряют свое значение. Я видел эту женщину еще несколько раз. Она приходила в эту кофейню в одно и то же время и всегда садилась работать за ноутбук. Однако в ее характере присутствовала ужасная, по моему мнению, черта – навязчивость. Она искала собеседника во всех. Надоела бариста и мешала ему работать почти каждый раз, когда появлялась в этом заведении. Я частенько ловил его уставший взгляд, пока она энергично, даже экспрессивно вела с ним беседу. Заговаривала с посетителями кофейни, которые в силу своей все той же мнимой воспитанности не могли прервать ее монолог и попросить оставить их в покое. Глупые люди. Однажды она решила прочитать нотации двум девушкам, беседующим о чем-то совершенно незначительном, как это обычно и делают за чашкой кофе. Долго длилась ее злость, которую она изливала во всех формах речи. А девушки просто слушали. Отсутствие внимания, одиночество или слишком сильное желание быть нужным и необходимым. Что-то одно, а может и все причины руководили ее поведением к старости лет.

Томительный. Именно так я описал бы этот день. Мне нравилось придавать дню значение слов. Это заставляло вспоминать, какие чувства я испытывал, и насколько они были схожи с настоящими.

Через пару часов я уснул в том же самом кресле. Неприятным было осознавать, что воспоминания невозможно было стереть из памяти даже после всего, что я пережил. Приходилось мириться.

13

Я проснулся около полудня. Не помню, чтобы я выключал будильник. В любом случае, я встал слишком поздно, чтобы успеть заняться чем-то действительно полезным, поэтому начал день с кофе и сигареты. Есть в этом смешении нечто типично уютное. Меня почему-то не смущали мысли о той прекрасной актрисе. Я был покорен ее безразличием. Возможно, именно это и вызвало во мне столько яро орудующее чувство интереса. Я знал, что мне надо было с ней увидеться: только это могло как-то разгрузить мысли и дать проход продуктивным идеям, в появлении которых я начинал сомневаться.

Однако театр не входил в дневные планы, поэтому я продолжал стоять перед крохотным окном и бесцельно смотреть на плывущий от жары горизонт. В окнах соседних домов ютились бесконечные ряды людских эмоций, так чувственно выраженных на их лицах.

На меня нахлынула волна ностальгических воспоминаний.

***