Голоса в темноте (Land of the Living)

I ran up some steps. I could feel wind. Air. I could feel outside. There were lights in the distance. I ran and ran towards them. Running in a dream. Running past objects and not seeing what they were. Running because if I stopped I was dead. My feet, in their socks, stumbled and tripped on the cold ground. Pebbles and sharp objects bit into them. He would be fast. I had to run randomly in different directions. I wasn't able to see properly. Those days underground. The lights hurt my eyes like a flare through frosted glass. I heard my own footsteps, unnaturally loud even without shoes. Just keep on running. Don't think about where it hurts; don't think about anything. Run.	Я бежала по ступеням. И ощущала ветер. Воздух. Где-то рядом был внешний мир. Сверкнули огоньки. Я бросилась к ним. Неслась как во сне, не различая предметов. Бежала, потому что стоило остановиться, и мне конец. Ноги в носках подворачивались и спотыкались на твердом полу. Камешки и острый мусор кололи ступни. Я двигалась наугад. Толком ничего не видела. Глаза за дни, проведенные в темноте, отвыкли от света, и он слепил, как луч сквозь замерзшее стекло. Даже без обуви я ступала слишком громко. "Не останавливайся. Не думай о боли. Беги!"
Somewhere inside me I knew that I needed to find something moving. A car. A person. I mustn't run into anywhere deserted. People. Get to people. But I couldn't run and concentrate. Mustn't stop. Mustn't. And then there it was, a light in a window. I was in a street of houses. Some were boarded up. More than boarded up. They had heavy metal grilles across the doors and windows. But there was a light. I had a moment of great lucidity. I wanted to run to the door and scream and shout and bang on it but I had this fear among all the other fears that if I did that, the person inside would turn the television up higher and he would come and find me and take me back.	В подсознании я понимала: надо искать нечто движущееся — машину, человека. Только бы не оказаться в пустынном месте. Надо выходить к людям! Но я не могла бежать и одновременно сосредоточиться. Останавливаться нельзя! А потом — свет в окне. И улица с домами. Некоторые заколочены досками. У других на дверях и окнах толстые металлические решетки. Но в одном горел свет. Вот он — момент прозрения. Я хотела подбежать к двери, кричать и колотить кулаками. Но испугалась, что, если стану буянить, жильцы просто прибавят громкость в телевизоре, а он подойдет и снова отведет меня назад.
So in a mad way I just pressed the doorbell and heard a chime somewhere far inside. Answer answer answer answer. I heard footsteps. Slow, quiet shuffling. Finally, after a million years, the door opened and I fell on it and through and on to the floor.	Сходя с ума, я просто нажала на кнопку звонка и услышала, как он брякнул внутри. Ответьте! Ответьте! Ответьте! Наконец я различила шаги, но такие медленные, тихие, шаркающие. Пошло не меньше миллиона лет, прежде чем дверь отворилась. Я навалилась на створку и рухнула в проем.
"Police. Please. Police. Please."	— Пожалуйста, полицию.
And even as I was lying there clawing at someone's lino, I knew it just sounded like 'please please please please please'.	И, уже лежа на полу и царапая пальцами чей-то линолеум, я поняла, как трудно разобрать мои слова.
Part Two	Часть вторая
"Do you want me to make a proper statement?"	— Хотите, чтобы я сделала официальное заявление?
"Later," he said. "For the moment I'd just like us to talk."	— Позже, — ответил он. — А пока просто поговорим.
I couldn't see him properly at first. He was a silhouette against the window of my hospital room. My eyes were sensitive to the glare and I had to look away. When he came closer to the bed I was able to make out his features, his short brown hair, dark eyes. He was Detective Inspector Jack Cross. He was the person I could now leave everything to. But first I had to explain it all to him. There was so much.	Сначала я не могла как следует разглядеть его. Он был только силуэтом на фоне окна в больничной палате. Мое зрение не выносило света, и мне приходилось отворачиваться. Но когда он подошел ближе к кровати, я различила черты его лица, короткие каштановые волосы и темные глаза. Он был инспектором Джеком Кроссом. Человеком, на которого я теперь могла перевалить все. Но сначала требовалось очень многое объяснить.
"I've already talked to somebody. A woman in a uniform. Jackson."	— Я уже с кем-то говорила. С женщиной в форме. Джексон.
"Jackman. I know. I wanted to hear it for myself. What do you remember first?"	— Джекмен. Я знаю. Однако хочу выслушать вас сам. Что вы запомнили в первую очередь?
That was how I told the story. He asked questions and I tried to answer them and after more than an hour I answered one of his questions and he was silent and I felt I had said everything I could possibly say. He was silent for several minutes. He didn't smile at me or even look at me. I saw different expressions move across his face.	Вот так я и рассказывала свою историю: он задавал вопросы, а я пыталась на них ответить. Прошел час. Инспектор замолчал, а я поняла, что сказала все, что могла. Пауза длилась несколько минут. Он не улыбался, даже не смотрел в мою сторону. Одно выражение лица сменяло другое: смущение,