Голоса за стеной

Расхаживая вдоль этого диковинного строя, Большой Мешок сопел от радости, ему казалось, что эти немые изделия человеческих рук вот-вот заговорят с ним, настолько они были натуральны, даже выражение лиц и глаз. Особенно у второго по росту, стоявшего рядом с Капралом: то ли лень, то ли безразличие отпечатались на рыхлом лице, сонно-недоумевающи были глаза, в которых проглядывало то тайное лукавство, то какая-то пустота.

— Этого мы назовем Пустым, — ткнул в него пальцем Большой Мешок.

Умелец понял, что заказчик работой доволен.

— Теперь вам не будет скучно, развлекайтесь, — сказал он и кивнул на толпу кукол.

— Да уж, — хмыкнул Большой Мешок.

— А как же с моей дочерью? — напомнил Умелец. — Вы обещали…

— Обещал, обещал, — потер тот подбородок. — Я свои обязательства выполняю. Через неделю за ней приедут и положат в клинику к нашему Академику. Команда ему уже дана. Все будет в порядке.

— Коли так — спасибо. Будем ждать.

— Теперь можешь идти, — сухо сказал Большой Мешок. — Ты мне больше не нужен.

— Бывайте здоровы, — мотнув головой, Умелец вышел из зала.

Большой Мешок еще раз оглядел парад кукол и, удовлетворенно усмехнувшись, нажал кнопку на боковой стене. Она тотчас раздвинулась, и он сказал в открывшуюся сумеречную глубину:

— Войди!

Вошел Академик.

— Вот они, — указал Большой Мешок на деревянные фигуры.

— Прямо жуть берет, до чего они человекоподобны, — поеживаясь, сказал после паузы Академик.

— Вот это — Капрал. А это — Пустой, — разъяснил Большой Мешок. — Остальным дашь профессии жандармов, чиновников-бюрократов, разных там торговцев, маклеров, беспрерывно танцующих мужчин и дамочек. Они не должны ничем отличаться от обычных городских жителей, кроме способности внушать всем, свое примитивное мышление, которое будет опираться только на примитивные желания, инстинкты. Это должно быть как эпидемия, и распространять ее должны они. Ты понял?

— Да-да!

— Сколько тебе понадобится времени, чтобы начинить их всем этим?

— Две-три недели.

— Хорошо. Одновременно возьмись за дочь Умельца и поставь ее на ноги. Я обещал.

— Хорошо.

— Этих, — он скосил глаза в сторону кукол, — уложи друг в друга и отвези в лабораторию. И чтоб ни одна душа не знала! — Большой Мешок вышел из зала.

Хозяйство Академика — его лаборатории — располагалось в одном из самых высоких зданий города. Восемнадцать этажей из стекла и бетона. Тут работали лучшие электронщики, медики, биохимики, биофизики, микробиологи. Им было предоставлено самое что ни есть современное оборудование, заказанное Академиком на деньги Большого Мешка в самых популярных зарубежных фирмах.

Четыре этажа занимали лечебные корпуса. В одной из палат, сиявшей никелем приборов, белизной эмали, лежала Беляна, отделенная от внешнего мира тяжелыми сиреневыми шторами. Воздух, которым она дышала, был смешан с легкими наркотическими парами, напоминавшими запахи чабреца и полыни, словно в жаркой летней степи. Сознание девушки было отуманено. Все, что происходило вокруг, она воспринимала как сон, ей казалось, что она идет по вольному степному простору легким, почти летящим шагом, в звонко-пустом синем небе поют жаворонки, а нежная трава ласково касается босых ног. И это ощущение долгого и неутомительного пути, который нигде не начинался и не имел конца, было радостным, потому что с каждым шагом она все явственней чувствовала силу и надежность своих ног, ей хотелось идти дальше и дальше, уверенно ступая по теплым травам.

На приборах, стоявших вдоль одной стены, мигали красные, зеленые и синие лампочки, а на большом экране монитора слегка пульсировало цветное изображение: Беляна, идущая по степному безлюдью, ветер легко треплет ее белое платье, отбрасывает за спину копну волос…

Испытания Академик проводил сам. В крытом большом, похожем на ангар, вольере, где не было окон и дверей, а вход находился в люке вровень с полом, стоял начиненный своими собратьями Капрал. Все датчики, шедшие к нему от соответствующих генераторов, были уже отсоединены. Академик находился в другой комнате у телескопического приемника, который воспроизводил все, что делалось в вольере. К приемнику был подключен и звуковой канал. Академик натянул на голову огромные, плотно прилегающие мягкими резиновыми подкладками наушники. Он нервничал: удалось ли осуществить замысел, который был в своем роде уникальным? Если не получится, ему несдобровать, он знал. Поэтому проверял и перепроверял все на вычислительных машинах по нескольку раз. Оставалось лишь щелкнуть тумблером на универсальном приборе, в который были заложены разработки многих секторов, где трудились химики, биохимики, физиологи, генетики, электронщики, микробиологи, биофизики, математики, физики, специалисты по теории игр…