Голубая свастика (СИ)

В случае победы Рейха семейство Краузе имело самые блестящие перспективы воцарить у кормила власти. Для девушки из семьи ткача и буфетчицы брак с отпрыском этой фамилии означал необычайный взлет. Если бы Стефан и Анхен поженились, и она от него понесла, он сразу переправил бы ее в Берлин под крылышко к своей маме, где она жила бы счастливо и беззаботно.

Тот вариант, что великий Рейх потерпел бы крах, тоже открывал перед Анхен неплохие перспективы. Логично было предположить, что из троих мужчин семейства Краузе уж кто-то да сумел выжить, предоставил ей защиту и вывез из страны.

И даже в случае гибели всех, беременность или наличие маленького ребенка надежно защитила бы ее от репрессий, связанных с тем, что она работала в концлагере, и при любой власти дало ей право на определенные пособие и льготы. Плюс статус замужней женщины или законной вдовы во все века и времена значил не мало. Поэтому офицер отлично понимал, что являлся для нее лакомым куском.

Но существовал один маленький нюанс. Стефан категорически не хотел жениться. Он не представлял своей жизни без связей с мужчинами. Да и ладно девушка попалась бы тихая, простая и недалекая, готовая безропотно подчиняться своему супругу, терпеть его отлучки и загулы.

Но Анхен, эта змея, была совсем не такая! Девица знала цену своему ангельскому личику, чистейшей арийской крови. А то, что у нее находилось между ног, наверно, в ее понятии, и вовсе считалось золотым. Стефан сердито сплюнул. Вот уж куда ему совершенно не хотелось когда-либо попасть, так это туда!

А если она вдруг не согласится после бракосочетания уехать в Берлин, а решит жить здесь, рядом с ним, в его коттедже? Это же сущая катастрофа! Нет, офицер решительно не мог этого допустить, а значит, брак был не возможен.

И он опять вернулся к мыслям о том, что Сару следовало убить, а о Ребекке просто забыть, будто ее и нет. И сколько он не крутил в голове другие возможные варианты, ничего более действенного и толкового на ум не приходило.

— Провалитесь вы все, — злобно бормотал себе под нос Стефан. — Делаешь, делаешь добро… Кому? Зачем? Идиот я…

Равиль все это время околачивался в дверях, постоянно заглядывая в гостиную, но не смея зайти. Немец его не звал, просто игнорировал.

Юноша уже измучился от безызвестности. Ребекка пропала, и он не знал куда! Все что сказал ему Карл, так это то, что ее больше не было в блоке «Канада». Душа его рыдала, и он метался, не находя себе покоя, но не затевал разговор с хозяином на эту тему, видя, что тот не просто не в настроении, а такой злющий, что вообще опасно лишний раз открывать рот или мелькать у него перед глазами.

Вот и сегодня вечером, придя из столовой, Стефан уселся перед камином с дежурной бутылкой вина, разговаривал сам с собой, злобно ругался, обращаясь к невидимому противнику, тряс кулаками, и вообще, складывалось полное впечатление, что их офицер лишился рассудка.

— Зайди! — неожиданно гаркнул Стефан. — Да, ты, Равиль. Уже обтер все косяки. Хватит маячить за спиной, меня это раздражает.

Равиль, вздрогнув от его резкого тона, переступил порог и, скромно присев на диван, ссутулился, стараясь выглядеть как можно более жалко, чтобы случайно не вызвать агрессию.

Некоторое время немец неодобрительно его разглядывал, а потом произнес мрачным, но вполне адекватным тоном:

— Страдаешь? И правильно делаешь. Я сам, да будет тебе известно, себе места не нахожу. Случилось самое плохое из того, что могло случиться. Ганс разыскал нашу Ребекку в швейной мастерской и забрал к себе на виллу в личные служанки. Вот.

Выпалив это, Стефан замолчал, с опаской ожидая реакции юноши. Потом быстро подсел к нему рядом на диван и обнял за плечи, привлекая к себе.

— Но как же так? — прошептал Равиль. — Он же… Она же… Стефан, что же теперь делать?..

— Не знаю!

Стефан вскочил и принялся бегать по гостиной, словно по футбольному полю, энергично махая руками.

— Я не знаю, Равиль! У меня сейчас нет никаких способов воздействия на брата. Единственное, что я могу обещать, так это то, что он ее не убьет. Просто я хорошо знаю своего подлеца братца. Он будет упиваться своей властью и при каждой возможности рассказывать мне какую-нибудь мерзость, чтобы поддеть, испортить настроение. Нам пока придется смириться с этим, Равиль!

— Но… — юноша поднял на него лицо, которое вмиг залили горючие слезы, и воскликнул в отчаянии. — Но как же она там будет? Он же сделает с ней что-нибудь ужасное! А может быть, уже сделал!

— Послушай, милый. А ты забыл, каково тебе было самому, когда ты попал ко мне в дом? Вспомни, пожалуйста, что с тобой произошло тогда. Приятно тебе было? Легко? Однако ты же пережил все, что тебе выпало, и выкрутился. В итоге мы с тобой поладили. А теперь представь, каково было Ребекке, которая в это время пребывала в полной безызвестности на счет тебя? Ты знаешь, сколько она пролила слез по ночам? Так вот, теперь пришла твоя очередь за нее поволноваться.