Голубая свастика (СИ)

В это время вошел Равиль и с кислой миной поставил перед ними на столик две чашки чая и галеты. Лучшего угощения, как он считал, Маркусу не полагалось. Стефан был сыт, он недавно до отказа набил живот пирожками с капустой, а секретарь его мог вполне и обойтись. Здесь ему не столовая.

Однако Маркус оказался голоден и охотно принялся за жесткие галеты, обмакивая одну за другой в чашку с чаем.

— Я только что болтал с секретарем Отто Штерна, — начал он свой рассказ, — и кое-что разузнал. Наш комендант сегодня вызывал Штерна к себе на виллу для разговора с глазу на глаз. Господин Краузе, вы не поверите!

Маркус странным образом хихикнул, что вызвало у офицера подозрение, а не тронулся ли случайно его секретарь умом.

— Ну, говори, не тяни! — поторопил Стефан. — Или ты заявился поужинать?

— Извините. Слушайте. Пришел приказ из центрального штаба. Близятся значительные кадровые перестановки. Комендантом всей системы концлагерей Освенцим назначается Вильгельм Райх!

— Да ты что?! — ахнул Стефан и подался вперед. — Так, хорошо, а кто же будет комендантом Биркенау?

— Это будете вы! — сияя, словно начищенный пятак, ответил Маркус.

— Я?! — Стефан недоверчиво мотнул головой. — Погоди, а кто тогда останется здесь, вместо меня?

— А вместо вас назначается Отто Штерн.

— А сам Ганс? Куда переводят Ганса? В штаб, в Берлин?

— А господина Ганса Краузе… — при всем старании Маркус не смог состроить торжественное выражение лица, его всего трясло от смеха.

Он случайно подавился чаем и закашлялся так, что во все стороны разлетелись выпавшие из его рта частички галеты.

— Господина Ганса… Кхе-кхе! Краузе… Кхе! Кра…

— Да говори же! Хватит крякать! — взволнованно потребовал Стефан.

— Господина Ганса Краузе отправляют на передовую восточного фронта! — наконец, смог внятно сообщить ему Маркус Ротманс.

Комментарий к 32. Вечер у камина. Германский орден* – высшая награда Третьего Рейха, учрежденная самим Адольфом Гитлером, которой было награждено не более одиннадцати человек (из них первые семеро – посмертно).

====== 33. Три беседы Стефана. ======

Стефан сидел в ванной на унитазе с опущенной крышкой в самой расслабленной позе в одних трусах. В одной руке он держал большую рюмку шнапса, в другой -сигарету. Он, блаженно прикрыв глаза, медленно потягивал спиртное, одновременно затягиваясь табачным дымом, с наслаждением наблюдая, как Равиль, стоя перед ним в ванне, мылся под душем.

Зрелище было в высшей степени великолепное. От узких, небольших ступней высокие и стройные лодыжки юноши плавно переходили в худощавые бедра, которые венчали твердые и поджарые ягодицы. Талия парня была тонкой и изящной, спина его гармонично расширялась вдоль гибкой линии позвоночника к плечам. Равиль не спеша водил мочалкой по своему телу, ласкающими движениями потирая его, вспенивая мыло на своих кучерявых волосах.

Стефану безумно нравилось, что во всем внешнем виде юноши сохранялась целомудренность. Он представал перед ним в эротичной позе в пол-оборота, словно античное божество, которое он видел на картинках, не теряя при этом своего достоинства.

Пристально прищурившись, чуть ли не мурлыча себе под нос, Стефан смотрел, как Равиль несколькими движениями прошелся мочалкой по своей промежности, между ягодиц, потирая яички и член. Офицер сжал ладонью себя между ног и глухо застонал.

— Красавчик…

— Извращенец! — шутливо бросил ему юноша через плечо.

Однако он находил это развлечение хозяина вполне безобидным, поэтому и шел на поводу, приспособившись делать все так, как нравилось немцу.

— Я бы, — произнес Стефан, — с огромным удовольствием выпорол тебя, всего такого чистенького и голенького.

— Ой, не надо! — тут же подыграл ему Равиль. — Умоляю вас, господин офицер, не бейте меня! Пощадите!

— А что будет взамен? — похотливо усмехнулся Стефан, вновь прикладываясь к рюмке. — Ты же подставишь мне свою сладкую дырочку?

Равиль промолчал, метнув в него гневный взгляд. Подобное развлечение Стефан придумал совсем недавно, около месяца назад, и они занимались теперь этим примерно раз в неделю. И у него было несомненное преимущество — немец перестал его избивать. Поэтому Равиль шел навстречу офицеру в данной, в общем-то невинной страсти и был готов подыгрывать.

— Никогда! — все же ответил парень, памятуя, что Стефана заводило его гордое сопротивление.

Юноша, закончив мыться, ступил босой ногой на тряпичный коврик, который связала для них Сара. Стефан тут же поднялся со стульчака, набросил на плечи юноши полотенце, бережно обтирая его стан, и возбужденно зашептал ему на ухо:

— Тогда, мерзавец, я тебя изнасилую прямо здесь! На колени!

Своими сильными пальцами офицер вцепился в ягодицы парня и безжалостно мял их, словно тугое тесто, оставляя красноватые пятна на белоснежной коже.

— Я никогда не встану на колени! — отозвался Равиль, отворачивая от него свое лицо. — Убери руки!