Голубая свастика (СИ)

Она, отстранившись, стала жалобно всхлипывать, прижавшись лицом к рукаву своего халата. Он ласкал ее, поглаживая спину, и целовал в высокий чистый лоб.

— Аня, — продолжал он, — ты должна понять, что я от Ганса немногим отличаюсь. Просто в нашей семье идет противостояние двух лидеров. И, запомни это раз и навсегда, я никогда и ни при каких обстоятельствах тебя не отдам и ни в коем случае не позволю унизить. Завтра состоится наша свадьба. В общем-то я и пришел, чтобы это сообщить.

— Как я пойду? — в ответ безутешно залилась слезами она. — С таким лицом! Утром все будет выглядеть еще ужаснее!

— Я должен тебе объяснять, как ты пойдешь?! — неожиданно взъярился Стефан, да так, что вскочил на ноги. — Я должен тебе это, бывалой девице, советовать? Ты припудришь глазик, намажешь губки и наденешь шляпку с вуалью! И все! Я уезжаю в Берлин, и ты едешь со мной, но только в качестве жены. И мне все равно, чьего ребенка ты носишь — моего, Ганса, или еще черт знает кого. Он или она все равно будут Краузе. Ты никому ни единым словом не обмолвишься о несчастье, которое с тобой произошло. Я поселю тебя к маме, а после войны вы уедете в нейтральную страну. Или ты решила бросить меня, потому что у тебя хватило ума открыть тому, кто к тебе постучался ночью?! Я хоть раз приходил к тебе так поздно и без предупреждения? Хоть один раз? Ни разу! И я не желаю ничего слышать о Гансе. Убийство оказалось бы для него слишком легкой и приятной смертью, да еще и мне придется последовать за ним. Но я сделаю по-другому. Он умрет, а я выживу. Клянусь тебе!

Сначала она вздрагивала от каждого его слова, словно от удара, униженно вжимая голову в хрупкие плечи, а потом, услышав последние фразы, подняла на него глаза, озаренные немой надеждой. Бледный от накопившейся в нем злости, он стоял перед ней, расставив ноги по ширине плеч и сжав кулаки. Ее любимый мужчина, который, несмотря на весь случившийся позор, ее не оставил и собирался жениться!

— Да, — кивнула она. — Мы так и сделаем. Я это вынесу. Я люблю тебя, Стефан. Я виновата, что открыла дверь. Налей мне, пожалуйста, тоже немного выпить и дай сигарету…

— Вот, — удовлетворенно и ласково кивнул ей Стефан. — Выше голову, фрау Краузе. В этой жизни хватает грязи. Выше голову! Ты — моя невеста, а завтра станешь женой. И никакие обстоятельства этому не помешают!

Этой ночью он остался с Анхен. Он понимал, что дома, изнывая от неизвестности и безысходности, его с нетерпением ждал Равиль, поэтому послал адъютанта с запиской следующего содержания:

«Ночую у Анхен. Люблю. Люблю. Люблю. Твой Стефан.»

Стефан знал, что отношения с Анхен и ее посягательства на его свободу не являются для парня секретом, и тот давно должен был сделать соответствующие выводы. Более всего на свете он хотел оказаться в эту ночь рядом с ним. Но и девушку он не отважился оставить одну. Вдруг что вытворит? Самоубийства нынче были в моде.

Он долго проговорил с ней и утешил как только мог, попытался внушить, что симпатизирует ей как никакой другой женщине в целом мире и готов принять ее в семью, сделать своей женой.

Они задремали. Он прилег на кровать, не раздеваясь, она прикорнула на его груди. Так они пролежали до самого утра. В шесть часов он приподнялся и легко потормошил ее.

— Вставай, ненаглядная моя. Собирайся. Сегодня важный и счастливый для нас обоих день. Не подведи меня.

Он дождался, пока Анхен оделась за ширмой. Вообще-то, она хотела на росписи быть в своей парадной медицинской форме, но белая шляпка с вуалью полностью исключала данный вариант, поэтому пришлось надеть гражданское платье, и, как считал Стефан, ей такое одеяние было гораздо больше к лицу.

Они прошли к машине и заехали за свидетелями. Стефан чувствовал, что оказался героем какого-то опереточного фарса.

Он женится! Такое ему и в самом кошмарном сне не могло привидеться. А кто же невеста? Предприимчивая девица, которая успела побывать под его родным братом! А свидетели? Его любовник Маркус Ротманс, и ее любовник Отто Штерн! И оба они — самые близкие их приятели в окружающем аду!

Офицер невольно обратил внимание насколько с гордой и независимой осанкой ступила Анхен на крыльцо комендатуры. Словно богиня. Он невольно восхитился ее мужеством и сумел проникнуться торжественностью ситуации. Казалось, ее уже не смущали синяки на лице, просматривающиеся из-под вуали.

Он придвинулся к ней, заботливо придерживая за талию. Вскоре они совершили примитивный, но очень значимый для них обоих ритуал.

Маркус был откровенно удручен, зато Отто Штерн поздравил их от всей души.

— Желаю счастья! — с искренним восторгом в голосе высказался он. — Чисто по-человечески я вам даже завидую, видно, что вы друг в друга влюблены. Пусть эта любовь никогда не иссякнет и принесет плоды!

Стефан пригласил всех присутствующих к себе домой сегодня вечером на маленький банкет. Сразу после церемонии он завез Анхен в общежитие, а сам вернулся назад, в комендатуру. Еще через несколько минут он ворвался в кабинет своего брата, коменданта Ганса Краузе.