Голубая свастика (СИ)

Равиль терялся в собственных чувствах. Его поражало, что в момент, когда его перевозили из одного лагеря в другой, когда он терял своего покровителя, переживал он, как оказывалось, больше не о родной сестре-двойняшке, а о неминуемой разлуке с этим человеком. И он не мог понять, что его волнует больше — расставание с самим Стефаном или же то, что он остался совсем без защиты. Нахлынувшие мысли перемешались в голове, и он чувствовал себя от этого постыдно уничтоженным.

Вилла коменданта Биркенау, Вильгельма Райха, больше походила на миниатюрный дворец в два этажа на высоком фундаменте.

— Все будет хорошо, — мельком шепнул Равилю Стефан, когда они выходили из машины.

Тот отрешенно качнул головой, не говоря ни слова. Куда уж лучше! Дурные предчувствия не оставляли его ни на секунду, так же, как и самого офицера, что было понятно по его взволнованному лицу.

Райх встретил Стефана с распростертыми объятиями. Он бурно поблагодарил офицера за то, что тот, пока замещал Ганса Краузе, значительно увеличил финансирование концлагеря Биркенау, и это позволило ему отлично подготовиться к приезду самого Гиммлера. Теперь у него без исключения все дороги были посыпаны гравием, и по обочинам их даже украшала жирная белая полоса.

— Я проститься, уезжаю в командировку, — бросил ему Стефан. — И у меня есть еще одно дельце. Кстати, я привез вам два ящика коллекционного вина. Надеюсь, вы согласитесь его принять?

Бутылки с элитным спиртным подействовали на толстяка гораздо более возбуждающе, чем все деньги, которые перепали ему на обустройство Биркенау. Он ринулся радостно благодарить.

— Желаю вам, господин Краузе, чтобы вас ждало повышение в штабе!

— Да это совершенно ни к чему! — с досадой отмахнулся от него Стефан.

— И я надеюсь, что после войны, именно вас Рейх отблагодарит по заслугам!

— Равно, как и вас, — равнодушно отозвался офицер.

Они прошли в гостиную. Равиль замер у стены в прихожей. Решалась его судьба. Но он чувствовал, что с отъездом Стефана вся жизнь его закончилась и до сих пор не сумел разобраться, что же ему дороже — их отношения или же блага, которые ему так щедро дарил этот непредсказуемый, влюбленный в него офицер…

И вот Стефан вышел из гостиной. Естественно, комендант Райх его провожал.

Равиль вдруг остро ощутил, что это последний момент, когда они со Стефаном видели друг друга. Он жадно впился взглядом в его лицо, и тот ласково взмахнул ресницами, словно пытаясь показать, что все будет хорошо. Они не смогли в этот прощальный миг ни обняться, ни даже пожать друг другу руки. Стефан просто ушел к своей машине и уехал… Равиль чувствовал себя брошенным, но жажда жизни заставила его встряхнуться.

С момента отъезда Стефана он поступил в распоряжение капо, царящего в доме коменданта Райха. Это был мужчина средних лет, уродливый и слепой на один глаз немец, который тут же заставил его драить с хлоркой все полы в доме.

То, что Ганс Краузе непостижимым образом заразился тифом, произвело глубокое впечатление на многих офицеров, и те усилили контроль над чистотой своих жилищ.

После этого Равилю велели вымыться с головы до ног с обеззараживающим раствором, потом выдали кусочек хлеба с травяным отваром и указали на место — суконное одеяло в комнате, где на полу в часы краткого досуга располагались все остальные слуги коменданта.

Спалось Равилю в эту ночь крайне беспокойно. Стоило ему задремать, как он тут же просыпался в нервном ознобе, вспоминая, что остался совсем один, а офицер Краузе навсегда исчез из его жизни. К тому же, крепко заснуть мешали громкая музыка, визг, топот и смех в соседних комнатах. Очевидно, господин комендант допоздна принимал у себя гостей.

Юноша ерзал на тонкой подстилке на жестком полу. Ни матраса, ни подушки у него не было. Другие слуги спали точно так же, но они, очевидно, либо привыкли, либо так уставали, что им было просто уже ни до чего. Под утро его растормошил капо.

— Поднимайся, — злобно гаркнул он. — Хватит дрыхнуть! Иди помоги дамам одеваться!

Равиль поспешно вскочил и выбежал в прихожую, где несколько молодых, смазливых и, без сомнения, пьяных женщин, пытались найти свои обувь, зонтики и сумочки.

Вильгельм Райх присутствовал тут же, его жирное лицо неестественно раскраснелось.

— Я поймаю на удочку всех рыбок в этом пруду! — пьяно покачиваясь, орал он. — Глотайте моего червячка!

Равиль проворно присел на колени, помогая одной из девушек зашнуровать ботинки на ее миниатюрных ножках.

А потом… Вдруг раздался хрип. Комендант внезапно схватился за грудь, исторгая из горла неестественные звуки. Кровь прилила к его лицу, он забился в конвульсиях на руках у адъютантов, которые не смогли его удержать и опустили грузное тело Райха на пол.

Прошла еще одна минута, и комендант Биркенау, изобретатель революционного биологического оружия в виде концлагерей для больных тифом людей, которые располагались прямо под открытым небом, корчась, словно издыхающая и никому не нужная собака, на коврике в прихожей, под ногами своих шлюх, испустил свой последний вздох.

====== 40. Крах всех надежд. ======