Голубая свастика (СИ)

И ведь его слова заступничества ничем не могли помочь, а лишь еще больше разъярили бы проклятого фашиста! Хоть бы, действительно, отправил девушку назад в барак, как предположил Карл, а не убил!

— Он идет! — упавшим голосом прошептала Сара, которая стояла у окна. — Это все, мне конец…

Она качнулась и едва не упала, но Карл успел ее поддержать за острый локоть. Слуга увел девушку в ее комнату. Эльза начала всхлипывать и отвернулась к мойке, а Равиль вышел в коридор встречать своего хозяина и господина, будь он проклят. Может быть, удастся как-то отвлечь его разговором, чтобы тот забыл про сорочку. У контуженных, говорят, часты провалы в памяти. Равиль решил заболтать его. Он постарался сделать милое лицо, хотя с таким фингалом это выглядело нелепо.

Дверь открылась и вошел Стефан. Он улыбнулся Равилю. Ему было приятно, что парень осознал свои обязанности и ожидал его в прихожей. Он поздоровался с ним и скинул ему на руки свою холодную заснеженную шинель.

— Господин офицер, разрешите спросить?.. — начал было Равиль.

— Потом, — прервал его Стефан и громко крикнул. — Сара, ты приготовила мою сорочку?

====== 15. Партия в шахматы. ======

В этот день, когда после посещения химического завода у офицеров отменили совещание, и Стефан решил принять предложение Отто Штерна гульнуть в его компании. Отто пообещал пригласить двоих смазливых медсестричек, уверяя, что это — стоящее дело. Стефан не собирался соглашаться, пока не узнал, что одна из них именно та девушка, которая стояла на посту в клинике доктора Менгеле, когда он похитил оттуда Равиля. Она же, по указанию доктора, делала офицеру уколы, приезжая к нему в комендатуру со своим чемоданчиком.

Стефан был покорен ее красотой. Докторская шапочка кокетливо украшала тщательно завитую головку, реснички были подкрашены, да и фигурка неплохая! Девушка была высокой и грациозной. Кроме того, она была очень молода. Все, как и нравилось Стефану.

Вот уж он не знал, при каких обстоятельствах она пересеклась со Штерном, может, ранее и спала с ним, да знать он этого не хотел. Стефан понимал, что нужно сделать над собой усилие и завести нечто похожее на роман с особой женского пола, чтобы прикрыть в случае чего свои отношения с Равилем.

Да и от Штерна было никуда не деться. Тот настойчиво набивался в приятели, и его можно было понять. Они примерно одного возраста (Отто чуть моложе) и небольшая разница в их служебных рангах в принципе позволяла завести дружеские отношения. То, что Отто строчил на Стефана доносы, поначалу его взбесило, но, поразмыслив, он сам решил поступать точно так же. Любое слово, рассказанный анекдот, неудачная ирония — все это могло служить основой для содержательного донесения на Штерна.

Также Стефану импонировало, что Отто был красивым мужчиной и не водился абы с кем. Кроме него, в общем-то, здесь ему было не с кем провести время. Остальные офицеры оказались значительно старше, глухие, слепые, косые, хромые, кривые или с успешно прогрессирующим старческим маразмом. С ними и поговорить было не о чем, кроме как о грядущей победе Рейха, в чем Стефан, побывав на восточном фронте и всласть отведав русского гостеприимства, очень и очень теперь сомневался.

Русские были просто озверевшим народом. Они убивали без патронов и снарядов, голыми руками, просто грызли зубами. Даже их маленькие дети старались вредить, шпионили, доносили, устраивали смертельные ловушки. Девушки, с виду скромные и приветливые, убивали офицеров прямо в постели.

Стефан отлично помнил жуткий случай, когда их часть остановилась на постой в одном селе, где практически не было мужчин. Он со своими адъютантами и парой лейтенантов занял приличный дом, в котором проживала вдова средних лет и две ее аппетитные дочки. С самого начала Стефан старался быть вежливым, дал понять, что они побеспокоят хозяев лишь на несколько дней и постараются не нарушать привычный уклад их жизни.

Конечно, они воспользовались продуктами. Но и сами русские женщины вроде не были против. Они забили кур, поросят, напекли хлеба и выставили на столы огромные бутылки с брагой.

В результате вся их часть смертельно напилась, а потом многие отправились в жарко натопленные бани. Дело закончилось печально. Местные жительницы подожгли эти бани, подперев двери бревнами, а окошки у этих загадочных строений были настолько малы, что и голову не просунуть. В ту ночь из трехсот оккупантов заживо сгорели около пятидесяти немцев, еще около двадцати, мертвецки пьяных, были зарезаны.

От общей участи Стефана спасло лишь то, что он вымылся одним из первых, когда в бане было еще прохладно, не стал домогаться до хозяйских дочек, почти не пил (у него внезапно разболелся желудок), а потом схоронился спать на сеновале, да не один, а с молодым лейтенантиком, с которым имел в то время любовную интрижку.