Голубая свастика (СИ)

Стефан остался сидеть на диване с довольным лицом, раскинувшись, поглаживая ладонью свое хозяйство и осмысливая произошедшее. В общем, ему понравилось, для их первого раза очень даже неплохо, однако его невероятно раздражала непокорность парня.

Через несколько минут Равиль медленно, с опаской вернулся в кабинет и стал перед Стефаном. Офицер, глядя на него, включил одну из своих самых обаятельных и ласковых улыбок, а потом медленно проговорил:

— Отлично. Мне очень понравилось. А теперь закрой дверь на задвижку, и мы приступим к сеансу номер два. Позиция прежняя, только на этот раз ты выполнишь все более глубоко и медленно. Равиль поднял на него потрясенный взгляд. Он-то, наивный, думал, что хотя бы на сегодня его мучения закончились!

— Но ведь… — растерянно пролепетал он. — Но ведь сейчас должен прийти ваш секретарь!

— Ничего, — мстительно прищурился Стефан и безмятежно добавил. — Мой секретарь подождет!

====== 20. Это было не все. ======

— А больше всего на свете я люблю пороть! — заявил Стефан. — Я от одного этого могу кончить, даже не прикасаясь к себе или партнеру.

Сказав это, офицер просиял такой улыбкой, словно был готов осчастливить весь мир. Он замер перед Равилем, сидевшим на его кровати. Парень был обнажен, но замотался в одеяло по самое горло под предлогом, что «ему холодно». Юноша, смотревший на него исподлобья, иронично ему подыграл, пафосно воскликнув:

— Да что вы говорите, господин офицер! Я безумно рад этому факту!

— Мы договаривались, что в спальне общаемся на ты, — заметил Стефан. — Не беси меня лишний раз. Да, пороть ремнем по заднице. Еще я люблю бить стеком, но сейчас у меня его нет.

— Какая жалость, — ядовито процедил Равиль. — Нужно срочно где-то раздобыть.

— Я собираюсь на конюшню, попробую там стибрить.

— Возьмите два, вдруг один сломается о мои кости, и вы не успеете кончить! Воровать стеки, избивать рабов и насиловать парней, несомненно, достойные занятия для офицера великого Рейха!

Стефан остановился перед ним, не зная, смеяться ему над этим нахальным поведением, или же пришла пора приструнить парня.

— Излуплю сейчас, — предупредил он беззлобно. — Договоришься.

Равиль примолк. На самом деле Стефан чувствовал острую потребность выпороть его. Он сильно нервничал в последние дни. Сегодня Менгеле его выписал, а значит, стоять ему завтра перед господином комендантом по стойке смирно и получать выволочку.

Хорошо, если этим и закончится, а может быть и понижение в должности. И что тогда? А тогда его переведут на квартиру, аналогичную той, в которой жил Отто Штерн. Но не в этом было дело, а в том, что с этим сократится и штат его слуг. Ему придется отказаться от услуг Карла и Сары. С Равилем, Эльзой и Данко он был просто не в состоянии расстаться. Но и Карла он очень ценил, а Сару и вовсе было невыносимо жалко, он был уверен, что девушка из-за худобы не пройдет очередную селекцию, и ее умертвят.

Стефан вздохнул, сел на кровать и обхватил голову руками. Равиль тем временем вытянул ногу из-под одеяла и слегка подтолкнул его ступней в поясницу.

— Пошли, — примирительно сказал парень. — Только, Стеф, умоляю, ты избил меня позавчера, еще ничего не зажило. Лупи сегодня по спине!

— Сам знаю, будешь учить меня, — хмуро пробормотал Стефан, поднимаясь.

Равиль набросил на себя халат офицера, который стал уже почти его, так как немец отобрал у него всю одежду и разрешил пользоваться только им, и то лишь тогда, когда нужно было пройти по дому. Все остальное время Равиль сидел в его спальне голый. Немец прихватил ремень, и они открыли дверь в подвал.

— Поклянись, что здесь нет той мумии, — прошептал Равиль. Его всегда охватывал трепет во время спуска по лестнице.

— Хватит болтать! — оборвал его Стефан. — Ты меня утомляешь и сбиваешь весь настрой.

Равиль вздохнул. До чего он докатился! Как же хотелось плюнуть в рожу этому немцу и гордо сказать: «Лучше я погибну в газовой камере, и мое тело сожгут в печи, чем ты, тварь фашистская, хоть раз до него дотронешься!»

Но все дело в том, что он не мог этого сказать. Жить хотел. Очень сильно, как он понял однажды, побывав в той газовой камере. Парень не сомневался, что он единственный человек, который, попав в такую ситуацию, выбрался оттуда живым. И сделал это Стефан. Конечно, больше для себя, чем для него, но все же сделал.

— Может быть, не надо, — заныл Равиль на всякий случай, пытаясь разжалобить офицера, хотя знал, что это бесполезно. Когда в ледяных глазах Стефана начинали резвиться бесы, тот сотворит что-то мерзкое. За свои последние слова он получил подзатыльник. Для порки Стефан уводил его в подвал — он, видите ли, стеснялся своих слуг и не хотел, чтобы они лишний раз слышали вопли парня, так как Равиль орал во все горло и без всякого стеснения, а Данко от этого пугался и начинал плакать. Да и Эльза потом ходила с недовольно поджатыми губами, отчего на душе у мужчины становилось тяжело и противно. Подвал же был звуконепроницаемым — идеальное место, чтобы бесконечно истязать свою жертву.