Голуби над куполами

К тому же, команда противника состояла из двух человек – Бурак не был мобилен. У него кружилась голова, ныла шея, были проблемы с глотанием. При взгляде на тесто, которое замешивал отец Георгий, Ивана начинало мутить, и монаху пришлось сделать импровизированную загородку из ящиков.

Оставив тесто заветриваться, Русич взял бутылку со святой водой и подсел на нары к белорусу.

– Не ведаешь, что творишь, Ванюша…

– Я, батюшка, личность творческая – иногда творю, иногда вытворяю, – после свистящего продолжительного вдоха прошептал Бурак. – Ничего мне уже не надо, кроме покоя. Годом раньше, годом позже от всех нас останется лишь черточка между двумя датами. Лично я свой лимит уже выбрал.

Монах умыл мужчину святой водой и, перекрестив его, засунул в щель у изголовья открыточку с изображением Пантелеймона-исцелителя.

– Побойся Бога, Иван! Тебе ж только пятьдесят с хвостиком.

Тот криво улыбнулся.

– Не только, а уже. В нашем роду все мужчины умирали, едва перевалив за пятьдесят пять. Ни один не дожил до пятидесяти шести.

Косматые брови Русича приняли форму коромысла.

– Тяжелое проклятие висит над Бураками с 1920 года. Тогда шла советско-польская война. Мой прадед был красноармейцем и лихо рубил снюхавшихся с Антантой белополяков. А однажды прямо в костеле снял массивное золотое кольцо с пальца убитого им ляха. Перед смертью тот успел проклясть семь поколений его потомков. С тех пор мужики в нашем роду завершают свой земной путь сразу после юбилея. Я, батюшка, и так маленько лишканул…

Из коридора послышались возбужденные голоса и спустя минуту в рабочке материализовались Лялин и Мажор с каким-то пыльным ящиком в руках. На шум прибежала команда соперников.

– Что там? Открывайте уже! – пританцовывал от нетерпения Тетух. – Бля буду, там – подсказка от ангела.

Юрий дернул за ржавую скобу, крышка ящика подалась вверх. Внутри лежали брикеты прессованного грузинского чая. Мужчины переглянулись.

– Неюзабельное дерьмо, – вырвался вздох разочарования из груди Мажора. Он был уверен, что его находка приблизит сожителей к свободе, а тут… прессованная пыль грузинских дорог.

– Где ты это нашел? – завистливо поинтересовался Паштет, чувствуя, что его команда сегодня уже не выиграет.

– В помещении с резервуарами. Ящик служил подпоркой для цистерны с технической водой.

Лялин взял брикет в руки.

– ГОСТ 1940-75. Дата введения в действие 01.01.1977. Дата упаковки 1990 год, – прочел он вслух. – Теперь такой днем с огнем не найдешь. Накрошил, залил кипятком и хлебай. Для туристов, охотников, рыбаков – самое то!

– Исключительная редкость, раритет, – с видом знатока произнес Пашка. – Его можно по унциям продавать на аукционе по цене золота.

– Ты не далек от истины, – усмехнулся отец Георгий. – Я когда мальцом был лет семи-восьми, вместе с соседскими пацанами играл на пустыре в войнушку. Там недалеко заключенные больницу строили. Однажды они перебросили нам через забор сварочный электрод с самодельной золотой печаткой и запиской, в которой были условия «контракта»: за два брикета вот такого чая – этот перстень. Старшие ребята сочли предложение невыгодным и сделали обратный перекид.

– А на вид – прессованные опилки, – поморщился Алтунин. – Если будете пить, процедите через мелкое ситечко.

– Ага, щас! Конфискуем у Остапа Бендера и процедим, – осклабился Паштет.

– У какого Остапа? – не понял Мажор.

– Каждая жаба считает себя подводной лодкой, а элементарных вещей не знает, – тяжело вздохнул Тетух. – Чаще нужно книгу в руки брать и меньше в чатах сидеть.

– У современной молодежи – иные приоритеты, – огрызнулся Сергей. – Я, например, на трех иностранных языках говорю. На трех, Карл!

Глаза Тетуха выкатились из орбит.

– Бредишь, малец? Меня вообще-то Павлом зовут.

Мажор звонко рассмеялся.

– Видишь, дядь Паш, ты тоже элементарного не знаешь, потому что не ходишь в чаты, а только книжки читаешь.

Павел растерянно покрутил по сторонам головой, не просекая, в чем подвох.

– Дааа, – протянул Русич, ухмыляясь в бороду. – Современная молодежь, в отличие от нас, грешных, совсем иным смыслом наделяет предложение: «Мальчик в клубе склеил модель», – и все, кроме Джураева, расхохотались. Даже Бурак, рискнувший принять вертикальное положение.

– Ладно, давайте находку дегустировать, – предложил Юрий. – И хватит тесто заветривать. Запекай уже, батюшка, а то я с голодухи сейчас стены грызть начну.

Все повернули головы в сторону стола. На месте теста покоился лишь тонкий слой муки.

– Кто? – прошипел Пашка зловеще.

Все озадаченно молчали. «Поисковики» переступили порог рабочки минуту назад. Русич был вне подозрения. По его словам, белорус все время лежал в постели. Мистика какая-то!

Лялин подошел к столу, присел на корточки, провел взглядом едва заметную мучную дорожку, ведущую под нары Айболита.

– Котэ! – объявил он результат расследования. – Пока все были увлечены находкой, Обама совершил кражу.

– Таскать у своих – крысятничество, – скрипнул зубами Тетух, заглядывая под нары. – На зоне за такое в толчке топят.