Голубиная книга 2 (СИ)

Надо сказать, что «соперница», своими проблемами занятая, ни сном ни духом об этом желании не знала. Она тоже верёвку раскручивала, пытаясь накинуть на рога бык–туру. С пятой попытки удалось. Затянула на мужевых рогах петлю покрепче и потащила за собой. Бык–тур упирается всеми четырьмя копытами, мычит, ревёт – будто его на бойню волокут! Усоньша бычью тушу вперёд вытянет на два шага, как бык–тур назад рванёт и великаншу за собой на два шага утянет. Так они с горем пополам дотащились до подножия замка и в аккурат в центре свары оказались, что черти затеяли, перекидывая друг другу несчастного, занявшего место козла в игре. Усоньша реакцией отменной обладала, машинально схватила летящий предмет и над головой подняла. Черти по инерции вокруг запрыгали, но как поняли, кто перед ними, тут же в себя пришли. Вытянулись по стойке смирно, стоят – не дышат. У великанши с ними разговор короткий, чуть что не так, сразу голову с плеч долой. А чертям хоть и в аду, а жить точно так же хочется, как людям да другим тварям на земле матушке. Да что там говорить, ведь чертям в аду – самый настоящий рай!

– А ну, рогатые, говорите, какую это вы тут игру затеяли? Футбол аглицкий гоняете, али в баскетбол, какой люди негровидные выдумали, потешаетесь?

– Никак нет, Усоньша Виевна! – Хором гаркнули черти. – Козлодрание, Усоньша Виевна!

– Оно понятно, что не мячиком в меня запулили, но родителя козлом только мне называть позволено! – И подняла руку повыше.

Присмотрелись черти, замертво попадали! В лапище держала Усоньша князя Пекельного царства, самого Вия. Заскулили рогатые, со страху у них коленки затряслись, а Усоньша, заботливо так говорит:

– Батюшка, скажи хоть слово!

– Поднимите мне веки… – проблеял изодранный князь Пекельного царства.

Любящая дочь тут же просьбу выполнила: одной рукой ухватила родителя за остатки волос, а другой к лицу потянулась, веки старику поднять. Да забыла, что в руке конец верёвки держит, к которой муж её, в быка превращённый, привязан. Бык–тур взревел, копытами взбрыкнул, вокруг Усоньши обежал – и дал дёру! Вот только петля с запястья соскочила, как раз в момент, когда Усоньша веки отцовы приподняла, да на ресницах затянулась.

– О–оп–оппус–ти–ти–те–е–э… м–мн–мне–э–эээ…. в–ве–эки… – кричал Вий, подпрыгивая на кочках, да уж поздно было: потащил его бык–тур по адову царству, не разбирая дороги.

Усоньша хотела следом кинуться, и родителя спасти, и супруга остановить, ногами быстро перебирает, а с места не двигается. Хотела рукой взмахнуть – не может. Повертела головой, зарычала, а как поняла, что её держит, тут и заплакала в бессильном бешенстве. Пока она с чертями правила игры выясняла, Кызыма её к скале верёвкой крепко–накрепко прикрутила. Стоит великанша, с ног до головы обмотанная, и сделать ничего не может.

– Ну что, дырбаган казан дурак? Секир башка ишак баба делать будем? – Вежливо так поинтересовалась Кызыма. Она напротив Усоньшиной морды устроилась, на выступе скальном. А великанша стоит дура–дурой, и понять не может, что от неё требуется?

– А ну развяжи меня, девка узкоглазая, я тебя сожру, и сапоги не выплюну!

Ну, Кызыму–то угрозами не проймёшь, у неё нервная система крепкая.

– Джок сожру, джок сапоги, – отвечает Кызыма, а сама из–за голенища нож достаёт. – А ну, бол тес–тес ишак баба, царь Вавилка верни, а то секир башка делать буду!

– Кызымушка! Жена моя любимая! – Раздался сверху радостный крик.

Задрала хызрырка голову, видит: Горыныч снижается, а на спине у него царь Вавила сидит. Запрыгнула Кызыма Горынычу на спину, к супругу кинулась, обнимает его, целует.

– Усоньша джок, Усоньша секир башка сразу!

– Да какая Усоньша, Кызымушка? Да разве бы я тебя на такую страшилу променял? Вот ежели б она раскрасавицей была, – тут Вавила у лица сабельку кривую хызрырскую обнаружил и понял – не то говорит. Он мигом поправился и продолжил:

– Да хоть самой распрекрасной была б, и то не променял тебя!

Царица саблю в сторону отвела, обняла мужа, да и говорит:

– Якши Вавилка! Дырбаган казан ишан!

– Казан, Кызымушка, казан, – согласился царь, особо не вникая в слова.

– Вот что, друзья, – прервал душевную встречу супругов Ярила. – Я здесь останусь, брата спасать требуется, а вы летите на землю, в Лукоморье. И ты, Велес, в Ирий отправляйся – книгу Голубиную деду отдашь, да прямо в руки. Только Роду – и никому другому!

На том и порешили. Велес с отцом да мачехой простился и пропал. Скарапея со змеем Горынычем крыльями взмахнули и тоже полетели к мировому дереву, чтобы по дуплу, что внутри ствола, на землю выбраться.

А Ярила на том же скальном выступе, где только что царица лукоморская сидела, устроился, в глаза Усоньше Виевне проникновенно взглянул и говорит: