Голубое поместье

Наверху послышался шум, словно упало кресло, а потом какой-то далекий вой, смутный и одинокий. Все знали, что там никого нет. Без всякого смущения Питер Лайтоулер наложил себе полную тарелку. После некоторых колебаний Том сделал то же самое. В его движениях ощущалось известное безрассудство, будто завтрашний день ничего более не значил для него.

Глаза Тома обратились к Саймону, с просьбой и удивлением.

Тот коротко качнул головой. Скорее не отрицая, а отрешаясь. Дело твое, тебе и решать.

— Видишь ли, Том, — сказал Лайтоулер невозмутимым голосом, — я знаю, что ты мой внук.

— И насколько давно? — Саймон в гневе вскочил на ноги.

— Некоторое время. Ты должен понимать, что я всегда… интересовался делами моей жены. И давно понял, чем она занята.

— Что ты хочешь сказать? — завопил Саймон.

— Манипуляциями. Она строит козни, дорогие мои. Алисия тянет за веревочки, а ты, Саймон, и твой сын Том дергаетесь, кланяетесь и выполняете все предписанные ею движения.

— Докажи. — Саймон внимательно следил за отцом. — Ты знаешь все обвинения, выдвинутые против тебя. Ты знаешь, что говорили о тебе многие годы. Докажи, что они не правы, что все было иначе. — Он указал на манускрипт.

— Это сделать нетрудно, — сказал Питер Лайтоулер. Он взял стопку бумаг. — Забудем об этом на мгновение. Вспомним о самом недавнем предательстве. Насколько я понимаю, Том, Алисия так и не сказала тебе, кем был твой отец, хотя она всегда знала это. Она не объяснила тебе, что является твоей бабушкой. Она позволила тебе расти в невежестве и бедности. Не надо думать, что Лоре Джеффри это давалось легко. Конечно же, нет. Но оставим на миг прошлое. Четыре дня назад Алисия прислала тебя сюда и бросила — без малейшего представления о том, что здесь происходит. Она свела тебя с отцом и ничего не сказала!

Том молчал. Отрицать было нельзя. Алисия скрыла от него многое, усложнив этим знакомство с Кейт и Голубым поместьем.

— Но почему? — прошептал он. — Почему она сделала это?

— Она хотела, чтобы ты написал историю дома. И этим ты и занят, правда?

— Да.

— Так вот, Том. Мой внук Том. Позволь мне сказать тебе одну-единственную важную вещь. А потом можешь решать сам… Голубое поместье полно нечистой силы, ты это знаешь. Всякий мужчина, который жил в этом доме, не испытывал по этому поводу даже малейших сомнений. Здесь поселилось зло, потому что дом задумывали, строили и населяли женщины, мечтавшие свести счеты. Женщины, ненавидевшие мужчин. Таких можно звать ведьмами. Запомни это: дом другого не знает. Он помнит ненависть Розамунды к ее мужу, отвратительному Альфреду. Он был мерзавцем. Я в этом не сомневаюсь. Неистовый ханжа, ревнующий к славе своей жены. Она правильно поступила, расставшись с ним, никто не винит ее в этом. Только дело этим не кончилось… Дом этот представляет собой памятник ненависти Розамунды и ее страху перед мужчинами. И эта ненависть распространяется на всех нас, кто сидит сейчас вокруг стола, в сердцевине этой… испытательной площадки, которой является Голубое поместье. — Он указал на манускрипт. — Мне незачем читать его, я знаю, что в нем написано. Но я прошу тебя помнить: у этих женщин были причины жаловаться на мужчин. Не стану отрицать этого. Многие женщины в тот или иной момент своей жизни могут утверждать это. И Альфред, и Родерик, и я вели себя достаточно скверно. Я, например, к собственному позору, анонимно звонил в этот дом, пытаясь переговорить с Кейт. — Он задрал подбородок, словно они могли обвинить его. — И не стану отрицать, что мои друзья, мои слуги, мучили Рут аналогичным образом… Но вот этого мы не делали! — Он хлопнул пачкой бумаг по столу. — Все было совсем иначе. Дом преувеличивает, как кривое зеркало искажает события и эмоции! Конечно, ты тоже ощутил это!

Он оглядел стол. Том, младший, прятал голову в руках, локти его опирались на стол. Саймон смотрел на отца с интересной смесью ненависти и надежды. Физекерли Бирн, только что листавший сборник стихов, опустил книгу. Он не был растроган. Эти звонки и расстройство Рут он помнил чересчур ясно.

Взгляд Лайтоулера остановился на нем.

— Ну а вы, садовник, человек посторонний. Но вас тоже затянуло сюда — да-да, — хотя в ваших жилах не течет даже капли этой проклятой крови.

— Вы кое о чем забываете. — Бирн посмотрел ему в глаза. — Рут умирает, Розамунда, Элизабет и Элла мертвы. Вы обвиняете людей, не способных защитить себя перед нами.

— Вы не знаете всего. Вы жестоко ошибаетесь, по крайней мере в одной части вашего заявления. Сам дом является доказательством моей правоты! — Лайтоулер впервые возвысил голос. — Посмотрите на доказательства! Они вокруг вас. — На мгновение он умолк, и они сконцентрировали свое внимание на Голубом поместье.

Сделалось едва ли не темно. Окна и двери были прикрыты зелеными живыми ветвями. Обступивший поместье лес не позволял шевельнуться в нем даже воздуху. В доме запахло грязью, сыростью и тленом. В коридорах первого этажа стало темнее, чем ночью. Они уходили в другие крылья дома черными тоннелями, пробуравившими сердце живого организма.