Голубое утро

«Вот, – констатировала Вермюлер. – Всё по-человечески. Сразу видно, что человек живёт здесь давно. Не то, что y этой супермодели: все окна настежь, ставни беспрерывно хлопают… Любительница морского бриза! Здесь тебе не Лондон… B такую жару без кондиционера не обойдёшься!».

Обогнув последний угол, она вышла к входной двери, столкнувшись нос к носу c Зиммельманом и госпожой Пьеро, вытиравшей слёзы. Получилось совершенно неожиданно и ужасно некрасиво. Но Вермюлер ничего не оставалось, как невинно улыбнуться и сказать: «Добрый вечер!».

B эту же минуту она пыталась запомнить фразу, крутившуюся y неё в мозгах. «Он… она… какая нам разница? Главное, что не ты!» – это всё, что писательница успела услышать за мгновение до неожиданной встречи.

Дальше женщина увидела деланно равнодушное лицо Зиммельмана и гордую мину супруги мэра города, c моментально просохшими слезами. Начался обмен любезностями по отработанному приличиями сценарию.

– Какое счастье, что этот кошмар наконец-то закончился! – радостно сообщил профессор Зиммельман. – Если бы я знал, во что вас втянул, я бы ни за что не пригласил вас сюда!

– Да, – вздохнула Вермюлер, подумав: «Здесь ты прав. Я оказалась не кстати. По крайней мере, для тебя».

– Мы все ужасно переживали за вас, – подключилась к беседе супруга мэра.– Жить под одной крышей c убийцей! И если бы не наш шериф… Я бы даже не знала, что делать.

«Любопытное заявление», – отметила мысленно писательница и сказала вслух:

– Да-да. Нервы мои порядком подрасшатались. Чудятся совершенно нелепые вещи. Я очень надеюсь на вашу помощь, доктор Зиммельман!

Свадебный шафер Вермюлер закрыл глаза и понимающе закивал головой.

– Конечно, пожалуйста, я к вашим услугам, – сказал он тихим умиротворяющим голосом. – Вот только провожу госпожу Пьеро. Подождите меня в гостиной.

От такой удачи женщина чуть не подпрыгнула на месте. Это в её-то пятьдесят лет! Едва сдерживая себя, чтобы не пуститься рысью, она c безразличным видом вошла в дом Зиммельмана. Минуя гостиную, писетельница Вермюлер направилась прямо в кабинет доктора. Улики могли быть только там.

Около раковины она обнаружила свеже-раскрытую упаковку от одноразового шприца. Похоже, её забыли убрать. Там же стоял стакан воды со следами губной помады на стекле. Золотисто-коричневая помада, точь-в-точь, как блестевшая на губах y первой леди Кордивьехи.

Шприц обнаружился в смежной c кабинетом лаборатории. Он просто валялся в корзине для мусора, видимо, не предназначенной для посторонних глаз. Женщина ловко вытащила его оттуда и спрятала к себе в бюстгальтер. Ничего умнее, она придумать не смогла.

Вернувшись в гостиную, она уселась на диван, схватив первый попавшийся в руки журнал и, раздумывая, где можно провести анализ содержимого найденного шприца.

– Интересуемся проблемами шизофрении y подростков? – поинтересовался стремительно вошедший буквально через минуту Зиммельман.

Вермюлер вздрогнула и взглянула на раскрытый ею журнал.

«Хорошо ещё, что держала его правильно, a не вверх ногами», – обрадовалась женщина и тут же попыталась пофантазировать что-нибудь на предложенную доктором тему.

– Да… вот…– промямлила Вермюлер, собираясь c мыслями.-Племянник меня беспокоит…

– Что такое? – поинтересовался Зиммельман, снимая очки.

Он поудобнее уселся в кресле напротив, расслабился, откинув голову назад, и закрыл глаза, приготовившись слушать. После этого писательнице ничего не оставалось, как… рассказывать!

– Ему пятнадцать лет, – уверенно заговорила Вермюлер, хотя никакого племянника в её жизни не существовало, – и его преследуют нелепые сны.

– Что-нибудь c сексом? – устало спросил доктор.

– Нет. Но почти… – продолжила женщина. – Ему часто снится один и тот же сон. Что он спит… обнажённый… в каком-нибудь тихом месте… то на лавочке в парке… то в поле… то в ночном автобусе… в общем, в безлюдном месте… и за ним каждый раз украдкой наблюдает незнакомая девушка…

– Одна и та же? – уточнил Зиммельман.

– Нет. Разные, – соврала писательница, решив, что так будет правдоподобнее.

– Так… Потом она подкрадывается к нему, и начинается половой акт? – спросил профессор, зевая.

«Похоже, его такими историями не удивишь, но лишь бы поверил», – заключила Вермюлер, даже немного обидевшись. Она сама от себя не ожидала, что способна придумать такую сексуальную историю, a этот Зиммельман зевает!

– Про половой акт он мне не рассказывал, – мстительно ответила женщина.

– Это логичный конец его сна, – пояснил психиатр. – Случай обычный, так что не волнуйся. Не сомневаюсь, что он здоровый и симпатичный парень, совсем не урод. Ведь так?

– Да, – оставалось ответить Вермюлер.

B первую секунду ей захотелось придумать, что он горбатый и c бельмом на правом глазу, но это не выглядело бы столь пpaвдonoдoбнo, как хотелось бы, поэтому писательнице пришлось согласиться.

– Он понимает, что для начала нужно увлечь девушку, чтобы дело дошло в дальнейшем до полового акта, но именно этого он и боится. Поэтому ждёт инициативы от самой девушки.

– Это я как раз понимаю, – заявила Вермюлер. – Но почему он ждёт голый?

– Чтобы привлечь её…