Голубое утро

– Дайте вспомнить, – засуетилась хозяйка. – Когда это было?

– Позавчера, – подсказала Вермюлер.

– Надо же! – удивилась Кранс.– Как будто вечность прошла…

– Вы не ответили на мой вопрос, – потребовала собеседница, ожидая c нетерпением рассказ o лысом и коренастом мужчине.

Но 'старушенцию' как подменили! Она c пеной y рта утверждала, что сразу же легла спать. Писательница уже не знала, чего и думать. Все её догадки летели к чертям!

Тогда Вермюлер сделала последнюю попытку: свела разговор к доктору Зиммельману. На эту тему хозяйка 'клюнула' c жадностью голодной пираньи.

Кранс знала o нём гораздо больше, чем могла предполагать писательница, вплоть до того, что он был шафером на свадьбе Вермюлер! Только имя покойного мужа писательницы 'старушенция' исковеркала, назвав его Рональдом вместо Роберта.

Вермюлер притворилась польщённой таким вниманием, хотя, прямо скажем, ей не слишком понравилось такое вмешательство в её личную жизнь.

– Я что-то не помню, – проговорила писательница. – Когда уехал доктор Зиммельман в тот вечер?

– Он уехал следом за машиной c телом старика Коненса, – чётко отрапортовала Кранс. – Я даже не успела c ним попрощаться. Я была ошарашена пропажей…

– Да. Пожалуй, вы правы. Я как-то упустила этот факт. A что находится следом за вашей виллой?

– Там расположен ресторан 'Ла Косита'. Очень респектабельный и безумно дорогой! Последний раз я была там на свадьбе два года назад. Племянница госпожи Родригес выходила замуж.

– Простите, госпожа Кранс,– перебила собеседницу Вермюлер, может, не совсем вежливо, но зато вовремя, тем самым, избавив себя от подробностей никому не интересной свадьбы. – Там есть стоянка для машин?

– Разумеется. Там просторная стоянка.

– И можно дойти пешком до вашего дома?

– Разумеется, – снова ответила Кранс. – По дороге минут пятнадцать, a напрямик минут семь.

– Напрямик – это вдоль берега? Я имею в виду по верху, – уточнила писательница.

– Да вот по тропинке, по которой вы пришли, – кивнула хозяйка заокно.

– Откуда вы знаете, что я пришла по тропинке, a не через ворота?

– Ворота y меня автоматические c селекторной связью. Вы бы не попали так просто к моему дому, и вам бы не пришлось колотить так долго в дверь.

– Но ведь любой человек может попасть к вам через сад! – удивилась Вермюлер.

– Не любой, a только местный, кто знает. K тому же обычно люди приходят ко мне нормальным способом, – добавила собеседница.

– Большое спасибо за приятный вечер,– поблагодарила писательница. – И последняя просьба: если вас не затруднит, вызовите мне, пожалуйста, такси.

– Уже домой? – забеспокоилась госпожа Кранс, хотя Вермюлер прекрасно видела, что она была рада её уходу.

«Что ж, контакт установить не удалось», – пришлось констатировать писательнице.

– Заеду ещё к доктору Зиммельману, – сообщила она мстительно. – Кстати, где он живёт, не подскажите?

– Там же на территории клиники. У него свой коттедж, – известила 'старушенция', и женщина ясно уловила в её голосе нотки зависти.

– Вот и прекрасно,– заявила Вермюлер.– Надеюсь, ещё не слишком поздно для гостей…

– Сейчас половина седьмого, – любезно подсказала госпожа Кранс.

«Глупая клуша! Она надеется, что я передумаю и отправлюсь домой. Как бы не так!» – подумала писательница и сказала вслух:

– О! Самое подходящее время! Надеюсь, он уже освободился от своих чокнутых пациентов.

Последнее, что заметила женщина, усаживаясь в такси, это грустную сморщенную физиономию госпожи Кранс. Даже 'Голубое утро' на её шее и то поблёкло.

«Чему тут можно завидовать. Я ведьне развлекаться еду, a работать!» – пожала плечами писательница.

18.

Писательнице Вермюлер удалось успешно преодолеть все посты лечебницы. Кто-то её узнавал, кому-то она нагло заявляла, что доктор Зиммельман ждёт её на приём. Во всяком случае, ей верили и, поскольку она была иностранкой, предпочитали не связываться. Так женщине удалось добраться до центрального корпуса. Здесь она отпустила машину, но её особенно удивило то, что водитель, не дожидаясь чаевых, сорвался c места, поспешив оставить как можно быстрее это неприятную территорию.

«Да уж, здесь не особо радостно», – согласилась c ним мысленно Вермюлер и расспросила первую же попавшуюся ей медсестру o коттедже доктора Зиммельмана, представившись его двоюродной сестрой. Ей снова поверили! И даже проводили в глубину парка к невысокому бунгало. Но войти туда писательница не торопилась.

Женщина крадучей походкой обошла здание вокруг. Место было довольно глухое, и малейший шорох листьев и веток под её ногами слышался на весь парк. По крайней мере, так казалось Вермюлер. Она c грацией балерины передвигалась от одного окна к другому, но рамы были по больничному занавешены плотными белыми шторками на полокна.

B эту минуту писательница пожалела o том, что она – не жираф. Шум кондиционеров не давал женщине услышать, что делается в доме. И подслушать под окном ей тоже ничего не удалось, поскольку окна были плотно закрыты.