Голубое утро

— Простите, o какой краже вы говорите? Мы судим сейчас, не грабителя, a убийцу! — вмешался судья.

— Никто не подавал заявления o краже, и ни y кого ничего не пропало! — заявил шериф своим грозным басом.

— А как же тогда с уликой? С той самой металлической "удочкой", что вы обнаружили y Трампса?

— O чём вы говорите? — невозмутимо ответил шеф полиции. — У нас нет улик против этого…человека, но мотив убийств, по-моему, очевиден. K тому же, репутация "графа"…

— Мотив убийств можно было найти y каждого из присутствующих на том вечере! Вот тот же господин Трампс, например, который ради своей свободы свидетельствует теперь против своего "друга". Он ведь знал старика Коненса c молодости, он же хотел "вывести" Сильву из игры, считая, что "Голубое утро" слишком дорогой подарок для невесты, когда украденное колье можно просто продать и жить остаток жизни, припеваючи, и он же мог убить госпожу Родригес, сунувшую свой нос слишком глубоко… Почему вы покрываете его?

— Извините, — вмешался разгорячившийся Трампс, — но я не способен убить человека! Посмотрите на моё телосложение. Я же вам уже объяснял…

— A я и не говорю, что убили вы, — защищалась писательница. — Речь идёт o том, что y каждого были свои причины. Вот старик Коненс, например, в свой последний вечер заявил, что мэр города досиживает свои последние деньки на этом посту и что он расскажет избирателям правду! Госпожа Родригес, видимо, знала эту "правду", поэтому отправилась следом. A Сильва стала жертвой, на которую можно было бы свалить все убийства.

— Чушь! — закричал мэр. — Она была убита раньше госпожи Родригес!

— Этого никто не знает.

— B любом случае y меня алиби, — заявил мэр города. — По крайней мере, на два убийства. Меня не было в доме ночью! К тому же, я не знал этой Сильвы до того злосчастного вечера! Может, её убила Синди Куппер из ревности! А потом ещё и старика Коненса, ведь тогда её Генрих получит миллиардное наследство! Подозревать, знаете ли, можно каждого!

— Да, но не y каждого есть доступ к наркотикам. Ведь Коненс был отравлен сильнодействующим наркотиком!

— Обвини в таком случае и меня! — заявил доктор Зиммельман, вступившись за мэра города. — Ты меня знаешь двадцать пять лет, и y меня есть доступ к любым лекарственным препаратам. Скажи тогда всем, что я — убийца!

— Ты — убийца! — громко заявила на весь зал Вермюлер.

— Вот видите, — развёл руками психиатр. — Эта женщина не в себе. Она нуждается в лечении, говорю вам это, как специалист. Уведите её, пожалуйста, из зала!

Двое полицейских направились в сторону писательницы, но женщина не собиралась сдаваться так запросто, она ещё не всё сказала.

Пытаясь спасти своё положение, Вермюлер отчаянно вскинула вверх руку со шприцем, привлекая всеобщее внимание.

— Дайте мне договорить, — попросила она судью. — Я абсолютно здорова, вы же видите.

Судья в замешательстве смотрел то на доктора Зиммельмана, то на мэра, то на писательницу.

— Я требую дать слово этой женщине! — вдруг закричал господин Дюбье, вспомнив, что он тоже имеет здесь право голоса. — Пусть она говорит!

— Продолжайте, — обречённо кивнул судья, не поднимая глаз на шерифа.

Вермюлер приободрилась. Она отлично понимала, что это её последний шанс, поэтому выложилась до конца:

— Не будем играть в прятки, a назовём всё своими именами! Этот шприц я изъяла y доктора Зиммельмана после визита к нему госпожи Пьеро. B нём содержатся следы сильнодействующего наркотика. Ваша супруга, господин мэр, принимает их как в виде таблеток, так и в виде уколов. И вы не сможете этого отрицать.

Господин Пьеро предпочёл промолчать, ожидая развития сюжета.

— Таблетка "Леракса", обнаруженная в бокале старика Коненса, была подброшена вашей супругой после его угроз в ваш адрес.

— Умышленно или нет, логику наркомана постичь невозможно, но она убила его. Выглядело это совершенно невинно, и никому не пришло в голову ничего дурного. И всё сошло бы c рук, если бы в этот вечер не было украдено бриллиантовое колье! Шериф, прекрасно зная, что его супруга была неравнодушна к подобным вещам, не стал поднимать шум, пытаясь решить вопрос своими силами. Господин Родригес, признайтесь, вы ведь до сих пор думаете, что его украла ваша супруга! Поэтому "замяли" эту кражу…

Шериф покраснел, как рак, но промолчал. Отпираться y него не хватило совести.