Голубой бриллиант (Сборник)

усилием воли попытался сбросить этот невиданный груз, но

мешала боль в плече, и голос его обидчика скрипел

неумолимым приказом:

- Назад, назад!..

И боевой генерал, познавший боль атак и змеиное жало

фашистской пули, подчинился бесчестному окрику

новоявленных победителей. Он тяжело поднялся и медленно

удалялся от того места, где на холодной мостовой кровавым

пятном позора и преступления оккупационного режима

"демократов" алела растоптанная гвоздика.

Генерал Якубенко лежал на диване в своей квартире,

погруженный в тягостные думы, давившие каменной глыбой на

его сознание. В вечерних новостях телекомментатор, или, как

их называют в народе, телефальсификатор, походя лягал

"жалкую кучку красно-коричневых коммунистов, которых

ностальгия по прошлому позвала на улицу под красные

знамена". Услыша эту циничную ложь, Дмитрий Михеевич

попросил жену выключить телевизор.

- Да его бы давно пора выбросить на свалку, - сказала

жена, погасив непристойный экран.

- Он еще пригодится, - мягко возразил генерал.

- Когда?

- Когда восстановят советскую власть.

- Ты все еще веришь?

174

Вопрос жены больно отозвался в сердце, и генерал не

ответил, хотя милицейская дубинка не убила в нем веры в

возрождение страны. Напротив: сегодняшний день укрепил эту

веру. Его радовало, что в колоннах демонстрантов на этот раз

он видел много молодых людей: значит, замороченная желтой

прессой и телевидением молодежь начинает "протирать

глаза". Анализируя события истекшего дня, Дмитрий Михеевич

хотел понять действия властей, фактически запретивших

всенародный праздник. "Что толкнуло их на этот безрассудный

шаг? - спрашивал он и отвечал: - страх перед неминуемой

расплатой за те неслыханные злодеяния, которые они

сотворили над страной и народом, плюс присущая так

называемым демократам банальная глупость, инстинкт

беззакония дорвавшихся до власти временщиков". Они

напоминали ему банду грабителей, ворвавшихся в чужой дом:

хватают все, что попадает под руку, набивают рты и карманы,

жадные, алчные, ненасытные, лишенные элементарных норм

приличия и морали. А напоследок крушат и ломают все, что не

унести, чтоб не осталось хозяевам, когда те вернутся в свой

дом. А в ушах жужжанием шмеля звучал печальный голос

жены: "Ты все еще веришь?", отдаваясь ноющей болью в

плече, по которому прошлась дубинка омоновца. Боль,

которую он не сразу ощутил, теперь обострилась. К ней

прибавилась боль души, вызывая мучительные страдания.

Он ждал, когда отойдет ко сну жена, чтоб в ее отсутствие

осмотреть плечо: не хотел расстраивать. Она позвала:

- Иди, ложись, скоро полночь.

- Хочу душ принять, - спокойно ответил он. Важно

соблюсти спокойствие и выдержку.

В ванной он снял рубаху и подошел к зеркалу. Рядом с

красноватым рубцом - след осколка немецкой мины, - большой

вздувшийся синяк - память о сегодняшнем празднике. И

ноющая боль, разрывающая душу. А в мозг стучит все тот же

вопрос, словно не дал он на него исчерпывающий ответ:

"Какой все-таки смысл устроенного властями побоища?"

Неужто только страх и банальный идиотизм? А может?.. И

вдруг его осенила мысль: "демократы" проводили репетицию...

на случай гражданской войны, о которой так настырно

долдонит их пресса. Они хотели проверить: будет ли милиция

исполнять их приказ - стрелять в народ? Ну, и какой же ответ?

Будет?.. Генерал нерешительно покачал головой. Ему

вспомнился капитан милиции, который пропустил его сквозь

цепь, - вспомнил его смущенный, даже виноватый взгляд. Нет,

175

этот не будет стрелять и приказ, не отдаст своим

подчиненным. А как поведет себя армия в роковой час? На

этот мучительный вопрос Дмитрий Михеевич не находил

ответа. Логически ответ казался прост: армия не станет

стрелять в народ, она займет сторону народа. Тогда почему

она молчит сейчас, когда оккупационные власти довели народ

до нищеты и измываются над ним, вопреки его воли и желанию

разрушили созданное веками государство, насильно загоняют

народ в допотопный, варварский рынок, вопреки Конституции

навязывают капиталистический строй? Почему армия не

защищает Конституцию и не наказывает тех, кто цинично

попрал Основной Закон государства? Почему сыновья и внуки

воинов Великой Отечественной не освободят свое Отечество

от новых оккупантов?

Эти вопросы больно сверлили мозг генерала Якубенко,

не давали покоя. Он все чаще вспоминал своих боевых друзей,

которые полегли на фронтах, спасая свой народ, отстаивая

свою воинскую честь и достоинство, и чувствовал вину перед

ними, что не сумел выстоять в этой тихой, по-змеиному

ползучей войне, что вовремя не распознал "пятую колонну",

предав тем самым родных и близких, живых и мертвых, что