Голубой горизонт

С помощью Тахи, взявшей на себя роль посредницы, Дориан организовал опасное свидание. Позже молодые люди стали любовниками, тем самым совершив двойной грех, от последствий которого даже Дориан при его высоком положении не мог их защитить. Они ведь были приемными братом и сестрой, а значит, в глазах Бога, калифа и муллы их союз являлся и блудом, и кровосмешением.

Каш узнал их тайну и вознамерился наказать Ясмини так невероятно жестоко, что она до сих пор содрогалась, думая об этом. Но Дориан успел вмешаться и спасти ее. Он убил Каша и похоронил в могиле, которую евнух приготовил для Ясмини. А потом Дориан переодел ее мальчиком и увел из гарема. И они вместе сбежали, покинув Ламу.

Годы спустя, когда калиф Абд-Мухаммед аль-Малик умер от яда, отравленный своими сыновьями Зейном и Абубакером, Зейн, по-прежнему хромой, унаследовал Слоновий трон Омана. И первым делом, став калифом, он отправил Абубакера на поиски Дориана и Ясмини. Когда Абубакер нагнал любовников, произошла страшная битва, в которой Дориан убил Абубакера.

Ясмини и Дориан снова избежали мести Зейна и воссоединились с Томом. Однако Зейн аль-Дин и по сей день восседал на Слоновьем троне и оставался калифом Омана. И оба они знали, что им по-прежнему грозит его ненависть.

Теперь, сидя у костра на диком, безлюдном берегу, Ясмини протянула руку, чтобы коснуться Дориана. А он словно прочитал ее мысли, потому что крепко сжал ее ладонь. Ясмини почувствовала, как сила и храбрость переливаются к ней от супруга.

— Рассказывайте! — приказал Дориан капитанам. — Расскажите, что за важные вести вы привезли из Маската. Вы слышали что-нибудь о калифе Зейне аль-Дине?

— Как раз главное — о нем. Аллах свидетель, он больше не калиф Маската!

— Что ты говоришь? — встрепенулся Дориан. — Зейн наконец умер?

— Нет, мой принц. Шайтана трудно убить. Зейн аль-Дин жив.

— Тогда где же он? Мы должны знать всё об этом деле.

— Простите меня, эфенди. — Батула жестом глубокого уважения коснулся своих губ и сердца. — В нашей команде есть один человек, который знает обо всем лучше, чем я. Он явился прямо от Зейна аль-Дина, он когда-то был его доверенным лицом и министром.

— Тогда он мне не друг. Его повелитель много раз пытался убить меня и мою жену. Это из-за Зейна нам пришлось стать изгнанниками. Он мой смертельный враг, он кровью поклялся отомстить мне.

— Все это мне известно, повелитель, — ответил Батула, — я же находился рядом с тобой с тех счастливых дней, когда тогдашний калиф, твой приемный отец аль-Малик, сделал меня твоим копьеносцем. Разве ты забыл, что я стоял рядом, когда ты захватил Зейна аль-Дина в битве у Маската, привязал веревкой к верблюду и притащил, как предателя, к аль-Малику?

— Этого мне никогда не забыть, как не забыть и твоей преданности и службы все эти годы. — Дориан погрустнел. — Жаль, что гнев моего отца так быстро угас, а правосудие поддалось милосердию. Он ведь простил Зейна аль-Дина и снова прижал его к своей груди.

— Во имя Господа! — Гнев Батулы оказался под стать гневу его господина. — Твой отец умер из-за своей доброты. Это ведь грязная рука Зейна поднесла к его губам отравленную чашу!

— А потом, после смерти отца, жирный зад Зейна уселся на Слоновий трон… — Красивое лицо Дориана вспыхнуло яростью. — И теперь ты просишь меня принять в свой лагерь прислужника этого чудовища?

— Не совсем так, повелитель. Я сказал, что этот человек когда-то был таковым. Но не теперь. Как все, кто хорошо знает Зейна, он видел всю его чудовищную жестокость. Видел, как Зейн раздирает сердце и тело нации. Он беспомощно смотрел, как Зейн скармливает акулам плоть и кровь благородных людей, сначала искалечив их так, что они уже не могли плыть. Он пытался протестовать, когда Зейн продал свое прирожденное право турецкому тирану из Константинополя. В конце концов он стал одним из главных заговорщиков, они хотели свергнуть Зейна и выгнать его из Маската.

— Зейна свергли? — Дориан изумленно уставился на Батулу. — Он был калифом двадцать лет. Я думал, он им и останется, пока не умрет от старости.

— Некоторые люди, воплощающие собой великое зло, обладают не только дикостью волков, но и звериными инстинктами выживания… Этот человек, Кадем аль-Джурф, расскажет тебе конец истории, если ты позволишь.

Дориан посмотрел на Тома, слушавшего с напряженным интересом:

— Что ты об этом думаешь, брат?

— Давай послушаем того человека, — предложил Том.

Кадем аль-Джурф, судя по всему, ожидал зова, потому что уже через несколько минут явился из матросского лагеря на опушке леса. Все сразу сообразили, что часто видели его во время перехода с мыса Доброй Надежды. Хотя они не знали его имени, но поняли, что это недавно нанятый Батулой писарь и казначей.

— Кадем аль-Джурф? — приветствовал его Дориан. — Ты гость в моем лагере. Ты под моей защитой.

— Твоя доброта для меня как солнечный луч, принц аль-Салил ибн аль-Малик. — Кадем распростерся на земле перед Дорианом. — Пусть Господь дарует тебе мир и покой, пусть любовь Его последнего истинного пророка следует за тобой все дни твоей долгой и славной жизни!