Голубой Маврикий

Филипп встал, повернулся спиной к океану и принял фехтовальную стойку, машинально сложив пальцы левой руки щепотью. Грудь была развернута, правая рука отведена назад, согнута в локте, а кисть руки свисала расслабленно. Левая рука с невидимым оружием была также наизготовку.

– И какие у тебя были достижения? Следов занятия спортом на твоей фигуре не видно, хотя действительно стойку знаешь, – поинтересовался с хитрой улыбкой Василий.

– Немножко фехтовал за курс, даже за факультет, но перед третьим курсом с этим делом закончил. Времени, как мне тогда казалось, фехтование стало много требовать. Я даже научился уколы снимать правой рукой. Но мне не хватало агрессивности, чтобы добиться каких-то более или менее серьезных результатов, – вздохнув, с некоторой грустинкой признался Филипп, возвращаясь на свой топчан.

За чтением выдержек из дневников лейтенанта Коршикова незаметно пролетела пара часов.

– Какие из этого следуют выводы? – спросил Филипп, завершив чтение.

– Надо проверить, не было ли у тех мужиков из мастерской предка по имени Жорж, – высказал свою идею Игнат. – Надо будет к ним еще раз наведаться, лучше узнать, когда будет дома хозяин или главный мастер. Не исключено, что управляет ими кто-то иной, скорее всего индус или китаец, которых теперь здесь много. Но заняться этой темой надо.

Ночью Игнату снилось сражение двух эскадр, время от времени грохотали пушки, откуда-то слышались автоматные очереди. Он сам готовился идти на абордаж.

Наутро оказалось, что около часа ночи к острову подошел шторм, погрохотала гроза, к утру укатившая дальше, и теперь солнце спешило высушить пляж и всю округу.

– Парни, привет, – запросто обратилась к троице Юлиана, выкладывая с подноса на общий столик свой завтрак – яичница, стакан грейпфрутового сока, тост и половинка папайи. – А вы не хотите посмотреть на ту, которую вы собственно ищете?

– У тебя с собой марка? В кошельке или в сумочке? – ответил вопросом на вопрос Игнат.

Это могло показаться не очень-то вежливым, но кавторанг был человеком прямым.

– Нет, марки у меня нет, но я предлагаю съездить в Порт Луи и посетить музей почтовой марки. Такси я заказала на десять утра. Ехать не более получаса.

Есть такая порода женщин, которые вроде бы задают вопрос, но в то же время как-то мягко и пушисто подталкивают мужчину к пониманию того, что есть только одна форма ответа – устраивающая ее. Юлиана действовала по-женски подсознательно, а потому безошибочно. Она не была сумасбродной, хотя без этого качества женщин все-таки не бывает. Она была скорее «девушка с характером».

Без пяти десять все встретились, уселись в прибывшее такси, Юлиана назвала адрес, и они покатили по дороге между двумя зелеными стенами из сахарного тростника.

– Музей построен не так давно, – как заправский гид начала голландка. – Это частная инвестиция, в нем находятся две негашеные марки – голубой и красный Маврикий. Ну и еще кое-какие вещи, относящиеся к маврикийским диковинам. Например, мраморная скульптура Поля и Вирджинии – главных героев знаменитого романа Сент-Пьера.

Музей оказался новеньким двухэтажным зданием, нижняя часть которого была сложена из каменных блоков. Чем-то он напоминал по своей архитектуре известные парижские здания прошлых веков. Адрес был, естественно, «Блю пенни сквер» – «Площадь синего пенни».

Девушка на кассе улыбнулась столь ранним посетителям и предупредила – через двенадцать минут на марки можно будет посмотреть.

Юлиана достала из своего портмоне визитную карточку и вручила кассирше, которая сначала глянула на нее равнодушно и едва не собралась пропустить через считывающее устройство, как обычную кредитку. Но прочитав текст, сразу взялась за телефонную трубку и произнесла пару фраз на креольском.

Через минуту в зал вошел высокий европеец с широкой улыбкой на загорелом лице. Он был рад гостям, представился: «Кристиан, директор музея», и сказал, что сам проведет их к маркам. При этом предупредил, что снимать нельзя ни при каких условиях – одна вспышка фотоаппарата для марок – все равно что выставить их на месяц на солнце.

Они прошли по первому этажу через зал, где в центре стояла мраморная скульптура Поля, только что спасшего из бурных волн Вирджинию. Затем поднялись по лестнице на второй этаж, прошли мимо стендов с различными красочными, очень красивыми марками и оказались в полутемном зале. На стене против входа были два квадратных проема. Содержимое правого было освещено не слишком яркой лампочкой – на бежевом фоне были расположены две марки – те самые «Голубой Маврикий» и «Красный Маврикий».

– Это копии, – разъяснил на английском с легким французским акцентом директор музея. – Разумеется, точные копии, но квалифицированный эксперт определит это мгновенно.

И тут раздался звук включившегося электромоторчика, шторка во втором квадрате поехала вверх, включилась тусклая лампочка, и все увидели точно такие же, как и в освещенном квадрате, две марки.