Голубой Маврикий

– Дантист, но не такой, который зубы лечит или дергает, я ставлю пластины и выправляю мальчикам и девочкам общий рисунок. Делаю им голливудскую улыбку. У вас есть такие дантисты?

– Наверное, есть. Но нам больше окулисты нужны, особенно такие, которые могут дальтонизм лечить.

– Почему они больше нужны? – не чувствуя подвоха, спросила девушка.

– У нас одна половина москвичей переходит улицы на красный свет, а вторая половина на красный едет. Дальтоники, наверное…

Юлиана не сразу «въехала» в эту шутку. Да и понятно – нормальному западному человеку удивительно, как это можно переходить улицу на красный свет, не говоря уже об автомобилистах. Но девушка была не промах.

– У вас движение как в Китае или как в Индии? – поинтересовалась она с лукавой улыбкой.

И вот тут пришел черед поморщиться Василию.

И ведь действительно, голландцы покинули Маврикий в 1710 году, оставив его французам.

– А знаете, я у кого-то на даче под Москвой видел на камине эту самую птицу Додо, – наморщил лоб Василий. – Хозяин сказал, что привез ее из Англии, купил на блошином рынке, а там ему ее продали как французскую.

– А марку «Голубой Маврикий» он заодно не прикупил? – подколол друга Филипп.

– Но вы знаете, еще до голландцев на Маврикии бывали арабы, но торговать им было не с кем, они и не остались здесь, – вступила в разговор Юлиана, которой было немного обидно, что именно ее соотечественников обвиняют в исчезновении дронтов – так называется на самом деле птица Додо. – А еще сюда приходили пираты и где-то закапывали свои клады.

– Наверняка кто-нибудь эти клады искал…

– Искали.

Пиратские сокровища на острове искали давно. Даже поселок назвали Клондайк, хотя ничего существенного, кроме нескольких монет, так никто из кладоискателей и не нашел.

– У лейтенанта об этом даже записи есть, – вспомнил Филипп и полез в сумку за нужной выпиской. – Вот.

– Вообще-то чистых маврикийцев не существует, – разъясняла Юлиана. – Остров-то был необитаемым. Это потом, когда его начали осваивать и завозить сюда рабов с Мадагаскара, а потом после отмены рабства стали выписывать индусов, начало появляться «коренное» население, которое называют креолами. Поскольку рабовладельцы были французами, то разговорная речь была основана на ломаном французском, который и стали называть креольским. Не так давно появилась своя письменность.

– На пляже у нашей гостиницы я с одной дамой говорил, – вступил Филипп. – Так она сказала, что при переводе «Двенадцати стульев» на французский многое теряется. А вот если на креольский попробовать, лучше получится – в нем больше вольности. Он как одесский говорок для нас.

– Ну вот, и сюда добрались французы из Одессы и наверняка поучаствовали в создании креольского языка, – заметил Василий.

Раньше или позже в любом коллективе наступает момент, когда у кого-то просыпается недовольство своими партнерами. Не миновала чаша сия и нашу троицу.

«Ну и партнеры, – сердито думал Игнат. – Один влюбился, другой бизнес-планы строит на деньги, которых нет, а мне, значит, искать… А где теперь искать?»..

Но вслух он ничего не сказал. Решил дождаться более удобного случая, чтобы заставить своих «подельников» вспомнить о цели их приезда.

Наутро, за завтраком, он завел разговор издалека.

– Парни, вот мы каждое утро папайю кушаем. Как желудки работают? – невинно поинтересовался Игнат, подливая себе кофе.

– Хорошо, – поспешил признаться Василий. – Никаких проблем.

– Все правильно о ней говорят в рекламе, – согласно кивнул Филипп, не подозревая, что сладкие речи всегда служат прикрытием предстоящего взрыва.

– Это хорошо. Но ведь папайя хорошо действует не только на желудок, но, говорят, и для головы полезна. Где идеи? Где искать? – в речи Игната стали появляться грозные нотки. – Время бежит, между прочим.

– Филя, не спеши отвечать, – быстро среагировал Василий. – В нем проснулся кавторанг, и он нас сейчас будет строить…

– Давайте проведем небольшой анализ, – предложил Филипп. – Я сделал выписки из дневников лейтенанта и свел некоторые моменты вместе, что дает нам ключи к поискам.

– А чего молчал?

– Даже самая хорошая идея должна созреть.

– Созрела? Давай выкладывай.

Филипп отправился за бумагами.

«…Жорж удивил меня, нарисовав мой портрет углями. Получилось очень похоже, он даже сделал меня улыбающимся, хотя мое положение отнюдь не располагает к хорошему настроению…