Голубой велосипед

– Я мало знала Клода. Но встретив на празднике, поняла, что именно его и люблю. А по отношению к его кузену испытывала лишь чувство дружбы, которое спутала с любовью.

Пьер Дельмас смотрел на нее с сомнением.

– И все-таки в тот вечер у часовни ты мне показалась куда более искренней, чем сейчас.

Сердце Леа сжалось. Она испугалась, что у нее может недостать сил и дальше ломать комедию.

– В тот вечер у часовни я была утомлена, расстроена, сердита, что Лоран сам не известил меня о своем браке. А ведь я думала, что он в меня влюблен, мне было приятно кокетничать с ним. Мне безразлично то, что он женится. К тому же он так скучен, что я просто не понимаю, как Камилла его переносит.

– Я тоже так думаю. На мой взгляд, девушке вроде тебя больше подошел бы один из братьев Лефевров.

– Но, папочка, они всего лишь мои товарищи.

– Товарищи? Моя бедная девочка, ты совсем не разбираешься в мужчинах. Эта парочка сходит по тебе с ума, и они не одни такие… А теперь я пойду лягу. Спокойной ночи, мой котеночек.

Радуясь, что может быть послушной, она очень быстро заснула, а засыпая, все думала, как это чудесно, когда отец, которого ты нежно любишь, зовет тебя "мой котеночек".

Вскоре Леа вполне поправилась и смогла возобновить свои прогулки, теперь уже в сопровождении Клода. Приближался сезон сбора винограда, и, как каждый год, Монтийяк кипел работой. Той осенью молодежи не осталось, ее заменили женщины. На несколько дней война отошла на второй план; виноград не ждал.

Надвигалась гроза, и каждый торопился как можно успешнее завершить работу, пока она не разразилась. Вопреки обыкновению никто не остановился передохнуть в четыре часа. Сбор винограда следовало закончить до грозы. Но в пять первые капли дождя, за которыми быстро хлынули целые потоки, вынудили работников остановиться. Быки вскоре доставили в укрытие под широким навесом телеги с переполненными виноградом бочками.

В амбаре были расставлены длинные, накрытые снежно-белыми скатертями столы, на которых в изобилии громоздились паштеты, мясо, птица, сыры, дымящиеся супницы и графины с вином. Прежде чем войти, сборщики винограда омывали руки в громадной бочке с водой у двери. Затем рассаживались по своим местам вокруг столов.

За трапезой главенствовал Пьер Дельмас, а Изабелла в переднике поверх летнего платья вместе с Франсуазой, Лаурой и Руфью обслуживала столы. Мозоли на ладонях Леа подтверждали, что поработала она на славу. Она уселась рядом с отцом. Она обожала эти амбарные пиршества по случаю окончания сбора винограда. Каждый год это был истинный праздник, растягивавшийся на много дней. Со всех окрестностей стекалась молодежь, и смех, танцы, песни не прекращались. Однако в этом году сердце к празднику не лежало. За столами в основном сидели женщины да редкие старики. Наверняка каждый вспоминал отсутствовавших, радостное веселье прошлых сборов винограда. И трапеза началась при общем молчании. Пьер Дельмас, сам переживавший то же горе, что обрушилось на его гостей, встал и поднял стакан:

– Давайте выпьем за здоровье наших воинов и с хорошим настроением сделаем ту работу, которую они не могут выполнить.

– За здоровье наших воинов! – воскликнули собравшиеся.

Леа положила ладонь на колено отца, который снова поднял стакан. На этот раз только ради нее.

– Пью за твое счастье, дорогая, – произнес он вполголоса.

6

– Ox, Лea, я так рада, что ты выходишь за моего брата! Пока вы не найдете себе квартиры, поживите с нами, на Реннской улице.

– Но у меня нет желания перебираться в Париж, – воскликнула Леа.

– Придется, дорогая. Как только война закончится, Клод продолжит учебу.

– А я? Чем мне заниматься в это время?

Камилла засмеялась:

– Я помогу тебе открыть Париж. Убеждена, что ты его полюбишь. Это самый красивый город на свете. Мы будем посещать выставки, музеи, бывать на концертах. Мы посетим Оперу, Комеди Франсез…

– Все это замечательно, и все же я предпочитаю Монтийяк.

– Ты права. Монтийяк, как и Белые Скалы, чудесен. Но ничто не заменит Парижа.

– Не думала, что ты можешь быть такой несерьезной.

У Камиллы округлились глаза:

– Как ты можешь такое говорить? Любить город, где есть место для всего на свете, не значит быть несерьезной. Лоран такой же, как и я. Он считает, что в Париже лучше работается. Там все под рукой. Библиотеки…

– Не люблю библиотек. Я считаю, что это кладбища книг.

– Ох!

Леа сознавала, что перегибает, но Камилла со своим Парижем и жаждой культуры действовала ей на нервы.

Устав спорить, Пьер Дельмас уступил дочери. Он дал согласие на брак. Клод д’Аржила благодарил его с таким ликованием, что в душе у Пьера мелькнула надежда на то, что, может быть, его малышка все-таки будет счастлива. Что касается Изабеллы, то она ограничилась тем, что крепко прижала дочь к своей груди.

Франсуаза прошептала:

– На безрыбье и рак рыба.

Только Лаура и Руфь открыто выражали свое одобрение будущего брака. Лаура – потому, что любила свадьбы, а Руфь думала, что в результате "эта сумасбродка остепенится".