Одной из радостей новой жизни было то, что Валенси могла читать книги Джона Фостера столько, сколько хотелось. Она прочитала их все Сисси, и та полюбила их. Она пыталась читать их Абелю и Барни, но тем они не понравились. Абель заскучал, а Барни вежливо отказался слушать.
— Чепуха, — сказал он.
Глава XIX
Разумеется, Стирлинги не оставили бедную маньячку в покое, прилагая героические усилия спасти ее погибающую душу и репутацию. Дядя Джеймс, чей адвокат помог не больше, чем врач, явился однажды утром, застав Валенси на кухне, в одиночестве, как он полагал, и завел душещипательную беседу о том, что она разбила сердце своей матери и опозорила свою семью.
— Но
— Не возражай, Валенси, — важно заявил дядя Джеймс. — Это место не подходит для тебя, и ты знаешь об этом. Говорят, что этот уголовник, Снейт, болтается здесь каждый вечер.
— Не
— Это… это невыносимо! — вскричал дядя Джеймс. — Валенси, ты должна вернуться домой. Мы не станем строго судить тебя. Гарантирую, что не станем. Мы закроем глаза на все.
— Спасибо, — сказала Валенси.
— Неужели у тебя совсем нет стыда? — возмутился дядя Джеймс.
— Есть. Но я стыжусь совсем иного, чем вы.
Валенси продолжала старательно полоскать посудную тряпку.
Как же терпелив был дядя Джеймс, он вцепился в стул и заскрежетал зубами.
— Мы знаем, что у тебя не все хорошо с головой. Мы примем это во внимание. Но ты должна вернуться домой. Ты не останешься здесь с этим пьяным, старым негодяем-богохульником…
— Вы случайно не обо
— О вас. И более того, хочу сказать, что вы преступили все законы, выманив эту слабую несчастную девушку из родного дома, от близких, и я еще поквитаюсь с вами за это…
Джеймс Стирлинг не успел закончить. Ревущий Абель, одним прыжком преодолев кухню, схватил его за ворот и брюки и вышвырнул через кухонную дверь в сад с такой легкостью, словно отбросил с пути вредного котенка.
— В следующий раз, когда придешь сюда, — выкрикнул он, — я выброшу тебя в окно — и тем лучше, если оно будет закрыто! Явиться сюда, воображая себя Господом Богом, наводящим порядок в мире!
Валенси откровенно и без тени смущения призналась себе, что видела всего лишь немногим более приятные вещи, чем полы сюртука дяди Джеймса, развевающиеся над грядками спаржи. Когда-то она боялась осуждения этого человека. Теперь же ясно видела, что он оказался всего лишь глупым деревенским божком. Ревущий Абель от души расхохотался.
— Теперь он будет годами вспоминать об этом, просыпаясь по ночам. Всевышний перестарался, создав так много Стирлингов. Но коли уж они созданы, приходится считаться с этим. Слишком много, чтобы поубивать их. Но если они будут приходить и беспокоить вас, я перестреляю всех, прежде чем кошка успеет лизнуть свое ухо.
В следующий раз они прислали доктора Столлинга. Ревущий Абель не стал бросать его на грядку со спаржей. Доктор Столлинг не разделял общего мнения, да и поручение его не слишком радовало. Он не верил, что Валенси Стирлинг сошла с ума. Она всегда была чудаковатой. Он, доктор Столлинг, никогда не понимал ее, поэтому она, без сомнения, была чудаковатой. Просто теперь стала более странной, чем обычно. Но у него были личные причины не любить Ревущего Абеля. Когда доктор Столлинг приехал в Дирвуд, он любил совершать долгие прогулки вокруг Мистависа и Маскоки. Однажды он заблудился и после долгих скитаний встретил Ревущего Абеля с ружьем за плечами. Доктор Столлинг умудрился задать ему вопрос в самой идиотской форме, какую только можно было придумать. Он спросил:
— Вы не скажете, куда я иду?
— Какого черта я должен знать, куда ты идешь, гусенок? — презрительно ответил Абель.
Доктор Столлинг был настолько разгневан, что на пару секунд потерял дар речи, а Абель тем временем исчез в зарослях. Доктор Столлинг в конце концов нашел дорогу домой, но больше не желал видеть Абеля Гея.
Тем не менее, он пришел, чтобы исполнить свой долг. С упавшим сердцем Валенси поздоровалась с ним. Ей пришлось признаться себе, что до сих пор ужасно боится доктора Столлинга. Она была почти убеждена, что если он погрозит своим длинным костлявым пальцем и прикажет возвращаться домой, она не посмеет ослушаться.
— Мистер Гей, — вежливо и снисходительно начал доктор Столлинг, — могу ли я несколько минут поговорить с мисс Стирлинг наедине?
Ревущий Абель был слегка пьян — как раз настолько, чтобы быть чрезмерно вежливым и очень приятным. Когда явился доктор Столлинг, он собирался уходить, но сейчас уселся в углу гостиной, скрестив руки на груди.