Гомер

несмотря на все оскорбления со стороны Ахилла, а оскорбивший его Ахилл как раз

длительно злопамятным. И Нестор, упрекающий Агамемнона в том, что тот обидел

лучшего мужа (IX, 110), несомненно, хитрит, рассчитывая на скромность и совестливость

Агамемнона, что тут же и происходит: Агамемнон чистосердечно кается и глубоко

сожалеет об отобрании Брисеиды у Ахилла. И вообще Агамемнон терпеливо выслушивает

бесконечные возражения со стороны своих подчиненных и при этом никогда не прибегает

к крайним мерам наказания, а, наоборот, почти всегда старается исправить свои ошибки.

Он достаточно мягок и не мелочен. Рекомендуя Диомеду взять себе товарища для

разведки, он предоставляет ему полное право выбирать кого угодно и не считаться с

благородством происхождения или, наоборот, со слабой физической силой (X, 234-239).

Конечно, Ахилл всячески его осуждает и принижает, называя его и собакой, и

пьяницей, и бесстыдным, и деспотом, и трусом (кроме п. I, где Ахилл просто не владеет

собой, можно привести его более спокойную речь в IX, 332-378). Но ведь Ахилл – глубоко

заинтересованное лицо и не только заинтересованное, а еще и озлобленное, плохо

владеющее собою. Ахилл (IX, 321-331, 352-377) не только неумеренно восхваляет себя и

свои подвиги, но доходит до полного анархизма, отрицая всякую власть верховного

ахейского вождя и собираясь из-за ка-кого-то пустяка на другой же день отправиться со

всей своей дружиной на родину. В устах мелочного Ахилла, ставящего свое сожительство

со случайной пленницей выше интересов своего народа, эта ругань им Агамемнона звучит

неубедительно.

Правда, Агамемнон жесток. Но он жесток не больше, чем все другие герои. Если он

запрещает Менслаю пощадить троянца Адраста и готов уничтожать даже младенцев во

чреве матерей [245] из враждебной страны, то это можно считать пустяком в сравнении с

той жестокостью, которую проявлял Ахилл в отношении своих врагов, не исключая

беспомощных и даже малолетних.

И все-таки необходимо сказать, что Гомер определенно не любит Агамемнона и,

пожалуй, не столько как такового, сколько как царя вообще и как верховного военного

вождя, злоупотребляющего своей властью. Родовая община в глазах Гомера вообще идет к

абсолютизму со всеми вытекающими из него последствиями. Эмансипированному поэту

такая эволюция не очень нравится, и ахейские цари выступают у него по преимуществу в

весьма сниженном виде. Агамемнон в этом смысле показан хуже других, поскольку его

власть более сильна. Но взятый самостоятельно, он мало чем отличается от всех других и

если подвергается критике, то не больше, чем другие. Можно сказать даже так. Его образ в

конце концов овеян какой-то скорбной и нежной лирикой. Стоит только прочитать рассказ

тени Агамемнона Одиссею в Аиде о том, как Клитеместра безжалостно убивала

Агамемнона и Кассандру и как не закрыла ему даже глаз после смерти (Од., XI, 405-461).

Здесь изображается, как плачущий Агамемнон, некогда мощный и славный богатырь,

после стольких военных трудов пострадал от злой женщины и как он в Аиде все еще

жалеет о своем неудачном браке и все еще интересуется судьбой своего сына.

Итак, Агамемнон у Гомера – мощный, славный, могущественный витязь и царь,

неустойчивый и слабохарактерный, жадный [246] и сластолюбивый, скромный и

податливый, грабитель и хищник, смелый критик Зевса, часто трус и пьяница с лирически

тонкой, глубочайше оскорбленной и бесконечно страдающей душой.

4. Гектор.2) Характер Гектора, в отличие от истеричного Ахилла, поражает своей

глубокой принципиальностью: для него самым важным является сражаться за родину и за

свой народ. При всей своей религиозности, которую Гомер подчеркивает у него не раз, в

одном знаменитом стихе он предпочитает военные подвиги всякому птицегаданию (Ил.,

XII, 243).

Ему нестерпим стыд перед троянцами и троянками за плохое и неумное поведение

на войне. Он не боится признавать своих военных ошибок и покрывает их своим

героизмом. Пылая страстью к военным подвигам, он, вопреки советам старших, выставил

свои войска против Ахилла и не увел их в Трою, хотя его собственная гибель и

бесполезная гибель множества троянцев была почти очевидна. Эти внутренние колебания,

перекрытые беззаветным героизмом, прекрасно изображены у Гомера (XXII, 99-130).

Сознание своего долга, стыд перед соотечественниками в случае своей измены, привычка

сражаться в первых рядах, – эти мысли приходят ему даже при расставании с Андромахой

(VI, 441-449). При появлении великолепно вооруженного Аякса у Гектора дрожит сердце

(VII, 216). Но у него не возникает и мысли о том, чтобы уклониться от боя или вести бой

каким-нибудь коварным способом, не нападая прямо, открыто и благородно (242-245).

Ранение в шею (262) и в колени (271) не только его не останавливает, но раззадоривает