Гомер Пим и секрет Одиссея

Он подумал: надо запереть дверь на ключ. В мозгу роились страшные картины и чудовищные образы. А если вдруг случится пожар? Или вернется бродяга? А совсем простое соображение: что делать Телемаху, если ему захочется в туалет? А кстати, он вообще ходит в туалет? Есть ли такая необходимость у придуманных персонажей? «Ну и ну, сам-то ты понимаешь, что за вопросы задает тебе твоя глупая голова?» – пробурчал он, печально глядя в пространство.

А вдруг на дом рухнет метеорит? А если нашествие инопланетян? Если, если, если, если…

Гомер устало вздохнул. Оставался последний вопрос: стоит ли вешать на берлогу табличку «Частная собственность – входить запрещено под страхом строгого наказания»? Наверное, нет, ведь это могло вызвать любопытство Нинон, если она вдруг вернется раньше него. Гомер отказался от этой идеи и вернулся к себе в комнату, осаждаемый вопросами, тревогами, сомнениями.

Нервы его были на пределе.

Глава 35

Владельцам прелестного домика у скалистого обрыва в Пор-сюр-Мер, неподалеку от имения Пимов, тоже пришлось разруливать весьма странную ситуацию. Тем утром Адриан Руа обнаружил незваного гостя, тихо спящего под навесом в садике. Удивившись, почему тот в полицейской форме, он подумал, что подросток выпил лишнего на костюмированном балу, и проникся сочувствием к его плачевному состоянию. Никогда эти мальцы меры не знают, и этот паренек тому живой пример.

А паренек, проснувшись и увидев владельца этих мест, вскочил и, не соизволив ответить ни на один заданный ему вопрос, послушно пошел за хозяином в дом, волоча на плече два тяжелых мешка.

– Чашка крепчайшего кофе – и вчерашний вечер вспомнится лишь как дурной сон! – радостно заверил его мсье Руа.

Его супруга, Жюльетта, приняла парня как положено в таких случаях: с материнским благодушием. Зато Огюстен, их четырнадцатилетний сынок, тут же воспринял его в штыки как нежелательный и стесняющий элемент, да еще и не постеснялся выказать неприязнь, презрительно поведя бровями и пробормотав обидное, но отнюдь не беспочвенное замечание насчет того, что от незнакомца пованивает.

Все шло более или менее – до тех пор, пока Жюльетта Руа не предложила отвезти к родителям… как, кстати, звать-то его?

– Добрячок Телегон. Хрюнос Телегон, – ответил юноша глухо, почти хрипло.

Огюстен прыснул со смеху, продолжая что-то набирать на смартфоне, чем занимался минимум восемьдесят процентов своего свободного времени.

А вот его родителей этот ответ привел в замешательство.

– Хрюнос – это имя? А фамилия – Телегон? – пробормотала Жюльетта.

Держа в руках большой ломоть хлеба, густо намазанный маслом и вареньем, и не прекращая жевать, юнец почти уничтожил ее раздраженным взглядом, от которого ей сразу стало не по себе. «А нельзя ли дать мне спокойно поесть?» – вот что сказали ей эти глаза, такие необыкновенно зеленые.

Его неловкость подсказала хозяйке дома мысль, что их гость еще пребывал под влиянием винных паров или, чего доброго, наркотических снадобий. Потом она подумала о больнице в Гренатье.

– У тебя телефон есть? – спросила она. – Знаешь номер своих родителей?

Парень как будто не слышал вопроса и залпом выпил стакан апельсинового сока.

– Где ты живешь?

Вместо ответа он удостоил ее лишь широким жестом в сторону моря. Муж знаком попросил ее прекратить расспросы и отвел жену в сторонку.

– Ты не находишь, что это несколько странно? – спросила она шепотом.

– Да. Я бы даже сказал, весьма огорчительно, – пробормотал Адриан.

– Что будем делать?

– Я позвоню в полицию. Если он сбежал из Гренатье, они его опознают.

– А, и ты подумал о том же?

– Похоже на то. Или какой-то мигрант, потерянный родителями. Добрячок Хрюнос Телегон… Ломаю голову, какой же это может быть язык.

Он снова обернулся посмотреть на парня, доедавшего тартинки. Можно было подумать, что тот не ел несколько дней. Он поднял голову и взглянул прямо на них уверенным, почти наглым взглядом.

Руа начинали жалеть о том, что позвали его к себе в дом.

– Вы ничего не поняли, – вдруг заговорил гость, разом отметая все их предположения. – Да, признаю, что я немного странный, но вы не станете звонить ни копам, ни в больницу. Надо вам узнать наконец, что я нигде не живу, что у меня нет телефона, что меня зовут Добрячок Хрюнос Телегон и мое имя одинаково достойно звучит на всех языках.

Чтобы справиться с потрясением, Жюльетте Руа пришлось присесть на край стола. Рукой она в изумлении ухватилась за мужнино плечо. Даже их сынок не мог прийти в себя. Он переводил взор с родителей на паренька и обратно. Как только он приготовился заснять эту сцену на смартфон, чтобы как можно быстрее выложить в социальных сетях, незваный гость резко обернулся.

– Даже не вздумай, – предупредил он так холодно, что сердца всех присутствующих тревожно сжались. – Огюстен, положи телефон, – пролепетал отец семейства.

Тот поколебался, потом послушался: приказ отца впечатлил его едва ли не больше, чем слова странного парня.

– Чего же ты хочешь? – продолжал Адриан Руа, обратившись к Добрячку Телегону.

– Остаться здесь.

– Что? Но это невозможно!