Гомер Пим и секрет Одиссея

Превратив спутников Одиссея в свиней, могущественная волшебница Цирцея удерживает Одиссея у себя целый год. В результате этого непрошеного гостеприимства рождается сын по имени Телегон, которому так и не суждено будет узнать своего отца, отправившегося бороздить моря.

– Ух ты! – оторопело воскликнул юноша.

Откуда об этом мог узнать Давид Пим? Наверняка он знавал его мать или отца. А значит, должен знать, где их теперь найти.

С трясущимися руками он продолжал читать. Больше Давид Пим не упоминал ни о нем, ни о Цирцее, зато два имени встречались то и дело: Пенелопа и ее сын Телемах.

Из прочитанного он понял, что Пенелопа была законной женой Одиссея, а Телемах сыном – то есть его сводным братом! И обоих бросили, так же вероломно, как его мать Цирцею и его самого. Поистине, этому Одиссею не стоило доверять. Обольщал женщин, плодил детей направо-налево, а потом раз – и был таков, мир посмотреть захотелось… Как знать, нет ли у Телегона сводных братьев или сестер повсюду в этом мире?

В этом мире… У юноши было чувство, что в этих словах и заключается вся проблема.

«…Автор сценария и режиссер Давид Пим…»

Телегон был мальчуганом смышленым, одаренным живым и беспокойным умом, ясность которого не ослабили пять лет, проведенные в обличье свиньи.

Он стал напряженно размышлять, подперев руками лицо, сжимая виски указательными пальцами, и собирать воедино все, что знал.

Фильм рассказывает историю.

Фильм – это не настоящая жизнь.

«Остров второго везения» был фильмом, в котором история его матери и его самого была всего лишь небольшим эпизодом.

И что, эта история… не настоящая жизнь?

Но ведь при этом он был здесь, он дышал, ноги чувствовали боль, кожа – морской бриз и солнечный жар, он хотел есть, пить, рыгать, ему необходимо было справлять нужду, спать.

Столкнувшись с этим абсурдным противоречием, он заметался, ворча.

Теперь он уже ничего не понимал.

Прояснить все это мог ему помочь только Давид Пим. Но где его найти? О нем ничего не знали даже его жена и сын.

Он должен вернуться туда, откуда все началось, найти улики, исполнить поручение матери. Он уже и так потерял слишком много времени.

Телегон окинул взором расстилавшееся впереди море, такое сверкающее, такое ослепительное… Он сжал кулаки – широкоскулое лицо стало жестким. – Я найду его, мать. Я найду отца, обещаю тебе, и сделаю все, что ты мне приказывала.

Глава 42

Такого прекрасного вечера у Гомера не было давно. К нему нагрянули Лилу и Саша, и все втроем репетировали песенки для маленького концерта, запланированного через две недели, на празднике в честь окончания учебного года.

На сей раз на репетиции присутствовали два слушателя. А точнее, три: Биби была так же внимательна – и доброжелательна! – как Телемах и Нинон.

– Музыкой полна душа, музыка так хороша! Какая игра – ура-а-а!

– Да ты и вправду совсем разошлась, – расхохотавшись, заметил ей Саша.

– А ведь она права, – возразил Телемах, – вы действительно хорошо играете.

– Мальчишки, зажигайте! – в восторге крикнула Нинон.

Телемах посмотрел на нее недоумевающе, почти тревожно, как всегда, когда слышал выражение, смысл которого оставался ему непонятным. Зажигать? Что зажигать? Одежду? Гитару?

Гомер пришел на помощь:

– Это значит, что все классно.

– То есть мы – супер, – уточнила Лилу.

Их друг вздохнул с облегчением.

– Нравится тебе? – спросила Лилу.

– Еще как!

– Это тяжелый рок.

– Тяжелый? Как… камень?

Саша закусил губу. Лилу мгновенно окатила его суровым взглядом, не дав ему вволю расхохотаться, хотя, надо признать, и сама едва сдерживалась.

– А ведь такую музыку можно сравнить с камнями, – подтвердила Нинон, – в смысле она немножко жесткая, взрывчатая…

Гомер прекрасно знал, как отзывчива его тетя, как она любезна и великодушна. Но с первого же дня их встречи с Телемахом он заметил, что оба они как-то особенно хорошо понимают друг друга. С тех пор Ни нон не упускала случая принести ему какую-нибудь конфету или стаканчик фруктового сока, предложить принять душ, пока Изабель нет дома, или погулять с ним в саду, подышать воздухом, полюбоваться морем и закатом, цветущим розарием. Для встречи годился любой предлог.

И Телемах слушался Нинон, очарованный словами, внешностью, коротенькими платьями и нежным сладким ароматом ее волос.

А ведь и Биби-Два подтвердила подозрения Гомера, сказав ему вчера перед сном:

– Телемах глядел так кротко, но твоя тетя – красотка! А теперь глаза горят, и блестят, и грустят; вот теперь скажи ты, ну-ка, что любовь простая штука!

– Да не преувеличиваешь ли ты?

Биби чуть задержала на нем проницательный взгляд и добавила:

– Вот уж нисколько, вот уж ничуть; обоим любовь не дает уснуть! Они любят друг друга, уверен будь.

В устах песчанки это, быть может, звучало слишком восторженно, но Гомер понимал, что она, в общем-то, близка к истине.