Гоньба

Это - не угроза.

Просто - информация.

Знак на трансформаторе.

"Не влезай - убью".

Кажется - дошло. Кажется - наши гляделки внушили... "наличие границ допустимого".

-- Нет. Родную кровь проливать - грех.

-- Как скажешь. Государь.

Чётко - фиксирую статусы. Ты, в это момент, мне не брат, не Андрейша, не князь суздальский. С этими - я могу поболтать. Спорить-договариваться. Но никто из них мне не указ, не "высочайшая воля". А вот тут я - сам! - объявляю тебя государем. Не - суздальским, не - русским.

Своим.

Первый? - Не знаю. Один из немногих. Пока.

Помни.

Цени.

А по теме...

Ответ я получил. Прямого приказа - не будет.

Твоё решение, Андрей... интересно. Его смысл... Я истолкую "своеобычно".

Точное слово - согласно "своему обычаю". Обычаю думать и делать по-своему. Не - "все это знают". Потому что меня воротит от средневековой, святорусской "всехности". От набора сию-местных, сию-эпохнутых как-бы всеобщих стереотипов.

Исполняя "букву" приказа, я наполню её своим "духом". "Дьявол кроется в мелочах". Вот туда и отправимся.

Прямого приказа - не будет. Но и прямого запрета - нет.

"Если встретишь Джавдета - не убивай его" - не прозвучало.

Свобода действий.

Если я не рюрикович, то греха на мне нет. Мне Жиздор - не "родная кровь". Дальше мелочи мелкие - сделать и не попасться. Ну, это-то мы... вопрос техники.

"Если" или "пока"?

Пока я не признан родом, не объявлен рюриковичем, пока я "ублюдок лысый безродный" - я "в своей воле". Про мою придуманную "рюриковизну" знают четверо: я сам, верный Ивашко, "тётушка" Софья Кучковна, да ты, братец мой Андрейша. И пока ты, только ты, не объявишь меня публично братом своим единокровным - остановить истребление рюриковичей этим аргументом ты не сможешь.

Или - признать меня братом. Пусть младшим, но равным. Третьим среди Юрьевичей. С определённым местом в порядке наследования, с местом "ошую" (у левого плеча, второе место по почётности) во всякой церемонии.

Выбросить кучу рассуждений отцов церкви и пророков о внебрачных детях, их "некошерности", их неизбежных муках в мирах дольнем и горнем, изначальной греховности и естественной, законной второсортности, ущербности...

Выбросить кусок нынешней веры христовой - в мусор.

И отправить туда же вековечные традиции "Дома Рюрика". Где, после ублюдка Владимира Святого, был лишь один случай вокняжения князя-бастарда. Да и то... руки не дошли.

Как такое событие отзовётся на твоих детях? Которые, как мы оба узнали... Мы ни слова об этом не говорим, но... Твой старший и любимый сын Изяслав заплатил за эту родовую традицию своей жизнью. А вот у родственников-скандинавов "магнусы" - законные наследники. Может, следует чего-то подправить? В наших отечественных "нерушимых истоках и скрепах"?

Или - не признавать. Меня. И тогда я - "в воле своей". Тогда я буду истреблять твоих - не своих! - родственников в меру собственного разумения. Как любых прочих посторонних. Буду. Потому что мне все здешние элиты - враги. А князья русские - в первую голову. Потому что я - Не-Русь.

Нет, хуже. Потому что я - другая Русь. В которой всему этому средневековому маразму - места нет. И "маразмо-носители" - такого не переживут. Прирезать их - милосердие. "Чтобы не мучились". Чтобы не проливали в бессилии слёз, глядя как рушиться их мир, как расползаются "нерушимые скрепы", "здравый смысл", "отеческие обычаи", иллюзии, "впитанные с молоком матери".

И в каждой такой смерти, в гибели твоей "родной крови", будет и твоя вина. Мог притормозить "клинок смертоносный", мог взнуздать "Зверя Лютого" моральным принципом. Не схотел.

А тупо силой меня нагнуть... Можно. Силёнок у меня маловато. Только... выжечь мои городки? Чего это будет стоить? Ты хорошо представляешь, как после твоей победы надо мной - "Пирровой победы" - все кинуться рвать твоё Залесье в куски. И не какие-то далёкие поганые половцы или булгаре-басурманы - твои соседи, русские люди. Те же ушкуйники новогородские - по каждой речке пройдутся, всё, что строилось немалыми трудами твоими, отца, деда... - дымом выпустят.

Правда, забавный у тебя выбор?

А пугать меня греховностью и посмертным наказанием - бестолку. Я уже - в крови людской - по плечи, в дерьме душ человеческих - по ноздри. Моим именем на Волге - детей пугают. Одним грехом - больше, одним - меньше... Даже Сатана не сможет поджарить меня на двух сковородках сразу.

...

-- Ты мне лучше, Ваня, расскажи про сыновей Ростика. Ты ж в Смоленске живал? На княжьем дворе обретался. В этих... в прыщах. Как они про всё это думают. Они ж Жиздору ближние, двоюродные.

Испугался. Увёл разговор в сторону.

Боголюбский испугался?! Смерти?! Он же ничего и никого, кроме Богородицы...! Но смерть... Не в бою от сабли или копья... Не своя, но кровного своего... Грех неотмолимый? - Андрюшенька согрешить боится?! - Младшенький твой братец, Всеволод Большое Гнездо, будет относиться к подобным вещам куда как... шире.

"Взгляды настолько широкие, что не лезут ни в какие ворота".

При полном соблюдении внешней благопристойности.

А у Андрея здесь... "граница допустимости".