Гончар из Модиина

,Если это помогало человеку, – чуть успокоившись, размышляла Шифра, – то, должно помочь и бессловесному животному".

Она была уверена, что Адонай послал ей эту лошадь как испытание её любви, её веры, её терпения.

Шифра завела лошадь во двор своего дома и увидела, что та не может сделать больше ни одного шага. Еще мгновение и она рухнет наземь, и тогда никто не сможет ей помочь.

Шифра в отчаянии оглянулась. Вокруг не было никого, кто бы мог ей помочь. Даже Шмуэля, её верного Шмуэля. Она приникла к лошади и безысходно зарыдала.

Она умоляла лошадь не умирать. Она просила помощи у Всевышнего и из последних сил тащила обессиленное животное к гончарной мастерской брата, как будто там она могла найти спасение. Она это делала инстинктивно, подобно смертельно раненому воину, находящему в себе силы доползти до родного порога.

У входа в мастерскую она увидела лежавшие на куче хвороста широкие ремни. Этими ремнями она и Эльазар связывали большие охапки веток, а затем навьючивали их на свои плечи. И её осенило.

– Милая моя! Славная моя! Мужественная моя! – плача, умоляла она лошадь. – Еще несколько шагов, всего несколько и я тебе помогу! Помоги и ты мне!

И лошадь, как заговоренная, подчинилась. Из последних сил она сделала эти несколько шагов. И тогда Шифра с проворноством дикой кошки схватила два ремня и подвязала их к потолочной балке, затем пропустила свободные концы ремней под брюхо лошади и прочно привязала свободные концы к параллельной балке.

Теперь лошадь не могла упасть – её поддерживали прочные ремни, привязанные к балкам. Затем Шифра принялась отпаивать умиравшее животное. Она разговаривала с лошадью, как с человеком, объясняла, какой настой трав вливает ей в рот, убеждала, что мелисса и корень солодки непременно помогут. Она не жалела даже самые редкие из собранных ею трав; израсходовала запасы, которые без устали собирала целый год.

И, когда поздним вечером она увидела, что лошадь пытается самостоятельно держать голову, Шифра тут же освободила подвязанную к потолочной балке затылочную перепонку уздечка. Затем с большой осторожностью принялась отмачивать с боков лошади, окаменелые глиняные чешуйки, одну за другой, одну за другой.

– Чтобы тебе легче дышалось, – ласково обращалась она, – а сейчас попробуем очистить гриву.

Но это Шифре не удалось. Волосы гривы так запутались и сбились в комья, что ничего другого не осталось, кроме как срезать их. И Шифра очень обрадовалась, когда ей всё же удалось оставить часть гривы на лбу и за ушами.

Долго возилась с очисткой хвоста, пыталась сохранить длинные пряди, и лишь к наступлению темноты ей это удалось.

Обессиленная, она присела на гору хвороста и тут же уснула. Ей снилось, что она видит перед собой не умирающее животное, а прекрасную белую лошадь, ухоженную, здоровую, спокойную и что эта лошадь – Силоноса, друга Эльазара.

От острых ушей лошади к расширенным ноздрям, опускались длинные светлые косы, сохраненные Шифрой. Лошадь внимательно смотрела на Шифру. И в её взгляде Шифра читала грусть и надежду.

Шифра проснулась от ночных шорохов. Не сразу поняла, где она находится. В мастерской стояла предутренняя тьма. Лишь сквозь широкие проемы колонн были видны редкие звезды и посветлевшее на востоке небо.

Её возвратило к реальности отчетливое похрапывание подвешенной на ремнях лошади. От неожиданности Шифра замерла, прислушалась.

Нет! Она не ошиблась! Лошадь, подобно крайне усталому человеку, спала глубоким и спокойным сном. И Шифру охватила буйная радость. Она бросилась к животному, принялась гладить и целовать.

,Ты будешь жить!" – кричала в исступлении Шифра, – Они все будут жить! – переходила она на еле слышный шепот. – Я видела белую лошадь! Б-е-л-у-ю…! И её шепот постепенно превратился в самозабвенную молитву.

Однако же возвратимся к каравану, затерявшемуся в беспощадных просторах бушующей пустыни.

К вечеру потянул резкий юго-восточный ветер. Прохлады он не принес, но стал быстро заметать пылью и песком лежащих на земле рабов и вьючных животных.

Плащи воинов, служившие защитой от ветра, быстро покрывались песком и мелкими камнями. Воины то и дело стряхивали стремительно растущую тяжесть.

Односельчане Эльазара и рабы, лежавшие рядом с животными, перестали сопротивляться стихии, их постепенно заметало.

Вскоре лагерь превратился в один из многочисленных барханов, разбросанных в округе.