Гонитель

Признаться, не привык я общаться с людьми столь высокого ранга. Ума не приложу, какой именно величины персона передо мной, но интуиция подсказывает, что старикан точно не прост. Такой, наверное, на расстрел отправит и глазом не моргнет.

– Salvete, praepositus, – склонив голову, произнес я.

– Приятно видеть, что в наше время всё еще есть просвещенная молодежь, – настоятель подошел ко мне и по-простому хлопнул по плечу. – Но встреча у нас неформальная, обойдемся без условностей. Никита, – взяв оливку из пиалы на столе, обратился ко мне отец Герман, – что ты знаешь об иезуитах?

– Совсем немного, – почесав затылок, я посмотрел в потолок. – Католический орден, существующий несколько веков. Несете в массы веру и правильный уклад. Какой он, уклад этот, понятия не имею. Хотя в народе и поговаривают о некоей… двойственности ваших убеждений. А еще подозреваю, что никакие официальные данные не приблизили бы меня к пониманию того, чем на самом деле занимается орден.

– Именно! – закинул в рот очередную оливку настоятель. – Ты прав во всем, юноша. Мудрец лишь тот, кто понимает, что в жизни ничего не знает. Главная наша цель – копить и преумножать знания о демонах, дабы успешно противостоять им и следить за балансом сил. Видишь надпись над моей головой? – отец Герман поднял указательный палец. – Она обозначает приспособительную систему морали, ставшую основой нашего уклада. Много веков люди боролись с демонами любыми доступными способами, пытались их обуздать или даже подчинить. Но никто не достиг успехов, кроме нас. Мы не устраивали крестовых походов и аутодафе на площадях, совсем наоборот – проникнув во все слои общества, притворились, будто нас нет. Затихли, как кошки перед прыжком, – настоятель прошелся по комнате и сел в кресло, – и оттого нас невозможно победить. Орден везде. В каждой государственной и частной структуре, представляющей хоть какую-то ценность, есть наши ставленники или осведомители. Наши законы лоббируются по всему миру, а деньги не поддаются исчислению. И это не фигура речи! Признаться, и при желании я не смог бы обозначить границы нашей материальной базы, ведь многие подразделения засекречены настолько, что даже praepositi провинций не знают об их существовании.

– Неужели деньги и власть – единственное, что нужно для победы над демонами?

– А кто говорит о победе? – развел руками настоятель. – Демонов невозможно победить – с ними нужно договариваться. Каждый человек на улице – потенциальный демон. И я в том числе – быть может, уже завтра, посмотрев в зеркало, не узнаю собственных глаз. Но нечисть можно зажать в рамки, заставить их соблюдать закон. А некоторых – и работать на нас, – многозначительно добавил отец Герман, мазнув взглядом по суккубу.

– Ни на кого я не работаю, – поморщила носик Маришка.

– Знаю, дитя, знаю. Но ты не враг нам, и это главное.

– Я старше тебя, старик, – пробубнила суккуб.

– Ты просила вести себя пристойно, – сказал я шепотом, дернув демона за руку.

– Да-да, не сдержалась. А ты не заостряй внимание и продолжай слушать. Они любят, когда их слушают.

– И вряд ли любят, когда их перебивают!

– Вот именно!

– Не хочу вам мешать, – откашлялся в руку настоятель, – но вижу, надоел вам своими речами, так что перейду к самой сути. Никита, я хочу, чтобы ты стал членом Ордена. Мы научим тебя всему, что знаем, и будем оберегать от опасностей, насколько об этом позволительно рассуждать при нашей работе. Тебе станут доступны ресурсы, о существовании которых ты и не подозреваешь. Не стоит и говорить, что борьба с демонами-нарушителями – истинный долг любого гонителя, особенно кровного.

– Я могу подумать, отец Герман?

– Конечно, сын мой. Сколько душе угодно. Но, учитывая сгущающиеся вокруг тебя тучи, я бы не стал затягивать с решением. С нами непогода минует тебя. Иначе – никто не сможет гарантировать твою безопасность.

– Вы уже пытались гарантировать безопасность одного кровного гонителя, – вновь не выдержала Маришка, – и чуть не угробили его в угоду своим политическим игрищам.

– Ты о Гоше? – настоятель с грустью посмотрел себе под ноги. – То была моя ошибка, Орден не имел к произошедшему никакого отношения. Отчасти поэтому я никогда не поднимусь выше, чем уже смог. Как он там?

– Уж получше, чем был бы с вами. Пойдем, Никита. Нам пора, – суккуб вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Очень извиняюсь за мою коллегу, – пожав плечами, я тихонько попятился к двери. – Она курить бросает, оттого и нервная. Я подумаю над вашим предложением и очень благодарен за оказанное доверие.

– До скорой встречи! – дернув уголком губ, настоятель повелительно махнул рукой.

– Что за представление ты устроила? Перед старичком опозорила! Славный же дедуля. Я положительное впечатление на него произвел – и всё насмарку. Сама же говорила, что надо держать себя в руках! – сыпал я упреками, догнав Маришку в коридоре.

– Знаю, что сплоховала. Не могу я слушать, как они вешают лапшу на уши. Не ко времени сейчас это.

– А что сейчас ко времени?

– Выйдем – расскажу. А пока давай быстрее валить. Не нравится мне здесь.