Гонка преследования

– Есть. Знаю, что есть. Найдешь. – Крэг подошел вплотную к начбазы. – Не боись, самые дорогущие не выберу, возьму те, что посередке. Безопасность девки гарантирую. Молчание свое тоже. Спрячу так, что сам искать буду. Но бабло и арты сейчас. Провизии на пару недель, снарягу походную, медкомплект, спальники, транспорт только внедорожник.

– Понял. Рацию, связь?

– А вот хрен тебе! – наемник показал кукиш, дернулся, оскалился. – Я контачить с тобой не буду. Иначе вояки вычислят, прослушки у них те еще. Дроны всякие! Не-е, я даже по КПК не буду с тобой связываться. Модератора в оборот возьмут – вычислят по навигации и меня.

– А как же мы условимся? – развел руки Мамонт.

– Как все уляжется, я сам тебя найду. Вживую. Но учти, хоббит, если меня кинешь или наводку дашь кому-то, я не только девку кончу и скажу, что это твой приказ, но и тебя из-под земли достану. Понял?

– Да какое кидалово может быть? Крэг, дорогой…

– Смотри мне, Мамонт! – Наемник прищурился, испепеляя заказчика нехорошим взглядом.

– Заметано, Крэг! Сейчас айда, отоварю тебя, потом заберешь девку, покажу, где она, а через час чтобы духу твоего тут не было. Усек?

– Погнали.

Как только двое переговорщиков удалились, из-за угла затемненного коридора выглянул Сивый, ехидно осклабился, даже причмокнул губами:

– Ну-ну, Мамонт! Эвон как ты разруливаешь ситуацию жопную?! Лады, я тебя понял…

* * *

Треш фыркал от удовольствия, стоя нагим под душем, растирал тело и блаженно закрывал глаза. Он не мог припомнить, когда в последний раз так тщательно мылся. На долгом пути Избранному встречались только лужи, мутные ручьи да проливные дожди. А здесь вода со скважины, пусть и не горячая, но чистая и обильная. И при этом еще и бесплатная.

Он до красноты тер кожу намыленной ветошью, крутился под сильным напором душа и даже стал насвистывать мелодию из «Седьмой симфонии» Шостаковича, поймав себя на мысли, как ему сейчас хорошо. На крючке в стене висела уже постиранная тельняшка Корсара и его фляжка.

– Я выдам тебе новую экипировку… если, конечно, захочешь, – сообщил из соседней кабинки моющийся Аперкорт.

– Не стоит утруждаться, – ответил сталкер, смывая мыльную пену с головы. – Мне и эта пойдет. Жаль, свою куртку кожаную и снарягу потерял в портале. Скорее всего, ее Шрам прикарманил. Или Мамонт. Ну ничего, скоро я все свое верну. И Златку найду.

– Ты все же считаешь, что она тоже очутилась здесь, в Зоне? Может, все-таки у нее не получилось телепортироваться вместе с тобой?

– Я уверен, что она здесь. Только ума не приложу, где и в каком состоянии. Но чувствую, что жива. Доберусь сначала до Болотника, потом до «Ессентуков». Я найду ее следы. Обязательно найду! И того, кто встал на моем пути, кто нас разлучил и принес столько несчастья, – тоже найду.

– Хочешь, я с тобой пойду? – вдруг предложил пепеловец, выключив душ и берясь за простыню, коих на полке было великое множество. – Могу с квадом, могу один. Я не последний человек в «Пепле».

– Аперкорт, дружище… Ты и так сильно помог и мне, и Зоне. – Треш тоже закрутил кран, укутался большим вафельным полотенцем и, шлепая босыми ногами по кафелю, вышел в предбанник. – Но это моя война! Мои проблемы и заботы.

– Ну а Корсар?

– Корсар – одиночка. Он в некотором роде изгой Зоны, хотя… вот убей, не пойму, почему так вышло. Как лидер «Неприкасаемых» мог стать персоной нон грата в мире, где честь, сила и отвага почитаются и высоко ценятся?!

– А на Большой земле разве не так? Отношение людей к людям во все времена и везде одинаково, – вздохнул Аперкорт, надевая нательное белье. – Возможно, там намного хуже, поэтому народ ищет не тронутые цивилизацией уголки планеты.

– И одно из таких мест – Зона? – усмехнулся сталкер.

– А почему нет? Пусть она и смертельна, не совсем чиста и приветлива, но именно здесь человек становится Человеком. С большой буквы. Перевоплощается, перерождается. Познает принципы жизни. Нормальной, настоящей жизни.

– Ага, особенно такие, как Шрам и Мамонт! И еще сто других моральных уродов.

– Треш. – Пепеловец замер и пристально посмотрел на собеседника. – Я не говорю, что Зона всех прибывших в нее делает правильными, добрыми, гуманными. Она лишь возвращает людям их настоящую сущность. То, что на самом деле сидит в человеке, что сокрыто в нем. А еще она дает возможность исправиться, реабилитироваться, изменить себя. Кому-то это не удается, кто-то срывается и опускается, сдается. Но большинство из аборигенов Зоны – это те, кто нашел себя, восстановился, вырос. Люди, закалившиеся в местном огне, люди стойкие и мужественные. А еще… еще познавшие цену дружбы и преданности.