Гонка за смертью

– Нам нужна помощь! Мне, моей тени и моему коню!

Нилит выставила вперед руку с шарфом. Он затрепыхался в дверном проеме, и женщина взяла его.

Труба дернулась в сторону сабли, висевшей у Нилит на поясе. Двумя пальцами Нилит взялась за камень на рукояти и вытащила саблю из ножен, чтобы люди могли ее взять.

– А мой конь?

– Уэла. Шасим, – ответил старик таким басом, что Нилит едва расслышала его за шумом бури.

Старик говорил отрывисто, а его диалект был Ниалит незнаком, но общий смысл она уловила. Коня поставить за домом.

Позади таверны оказалось что-то вроде конюшни, построенной из парусины и дерева. Нилит завела Аноиша в конюшню и привязала его рядом с бочкой, наполненной свежими очистками и кореньями. Затем, положив труп в углу, Нилит направилась к дому. Аноиш довольно захрустел кормом, едва не заглушая рев бури и яростные хлопки ткани.

Фаразар парил у двери, держа ее открытой. Нилит закрыла ее за собой и отряхнулась. На земляной пол полетел каскад песка.

– Прошу прощения, – сказала она, прежде чем поднять взгляд.

Она увидела перед собой небольшое скопление скамей и стульев, и барную стойку; она почуяла запах жареного мяса, и у нее с плеч свалилась огромная тяжесть. Может, все дело было в песке, который она стряхнула с кожаного плаща, но сейчас она впервые за много дней почувствовала себя в безопасности.

Старик уже занял свое место рядом с очагом и столом, заваленным глиняными горшками. Ей ответила женщина, которая стояла за стойкой.

– Можешь не извиняться, – сказала она.

– Ты знаешь общий язык?

– Да. Это необходимо. У нас тут разные бывают. Разные торговцы. В основном торговцы душами. Добро пожаловать в «Пьяный попугай».

– Еда у вас есть? Вода?

– То, чем можем поделиться. Лето выдалось жарче обычного. Много караванов гибнет на Дюнных равнинах.

Нилит это можно было не объяснять. Она нашла стул рядом с барной стойкой, а Фаразар принялся бродить вдоль скамей, все еще прижимая к себе кусок ткани.

– А как насчет постели? – спросила Нилит.

– Ай! А ну встань! – рявкнула женщина, как только светящийся зад Фаразара коснулся скамьи.

– Что-то не так?

– Таких, как он, обычно и в город не впускают, а в мою таверну – тем более. Но я вижу, что ты не из этих мест, поэтому я его не трону. Но если он скажет хоть слово или устроит переполох, то мигом окажется на улице.

Нилит наклонила голову, радуясь, что ей объяснили правила.

– Вполне справедливые условия.

– Нет. Я рассчитываю получить с тебя плату. – Женщина уперла руки в боки и посмотрела на раненую, растрепанную Нилит. – Я его знаю?

– Кого? Тень?

– Он показался мне знакомым.

Нилит увидела, как Фаразар вздернул подбородок.

– Нет, просто у него лицо такое. Это мой муж-идиот. Свалился со скалы.

Женщина соболезнующе хмыкнула, а Нилит похлопала по своему разорванному балахону.

– Ты натурой возьмешь?

– Смотря что ты предложишь.

– Ну, можешь взять мой…

Рука замерла у шеи: Нилит поняла, что цепочка с медной монетой пропала. Она вспомнила, что в последний раз видела цепочку на шее Кроны, и беззвучно выругалась.

Женщина подняла палец, указывая на саблю, лежащую на барной стойке.

– Может, этот меч?

– Это, э-э… клинок моего прадеда, – объяснила Нилит. – Он мне нужен.

Фаразар у нее за спиной откашлялся. Нилит и женщина бросили на него яростные взгляды, заставляя его молчать.

Нилит пришла в голову мысль и, приняв сокрушенный вид, она сказала:

– Жаль будет расстаться с клинком, ну да ладно. Добавь к этому ванну и считай, что мы договорились.

Женщина посмотрела на нее так, словно на ее глазах только что произошло убийство.

– Ванну? Тебя солнце припекло, что ли? Столько воды зря тратить.

– О нет, я совершенно серьезно. К тому же я видела на дворе колодец. Ничто так не приводит в человеческий облик, как горячая ванна.

Женщина покачала головой.

– Ванна стоит не меньше десяти серебряных монет. По крайней мере, пятьдесят самоцветов.

– Мой меч тоже и даже больше.

Старик, склонившийся над покрытыми песком и пылью горшками, фыркнул.

– Отдай нам коня.

– Я не могу с ним расстаться.

– Значит, тень.

– Вам же вроде не нравятся тени?

Женщина наморщила нос.

– Его можно продать.

– Я же говорю: меч стоит больше их обоих. Продайте его. Не торгуйте рабами.

Женщина взяла в руки меч и нахмурилась, почуяв исходивший от него мерзкий запах. Как бы то ни было, она обратила внимание и на ручку, обмотанную змеиной кожей, и на черные бусины обсидиана на ней. На лезвии не было ни одной зазубрины, и лезвие по-прежнему оставалось острым… более того, чем дольше Нилит следовала взглядом за взглядом женщины, тем больше она убеждала себя, что, вероятно, могла бы продать меч за сорок монет. На соответствующем базаре, конечно. Нилит сомневалась, что где-то поблизости такой базар есть.

– Тебе точно нужна ванна, девочка? – пробурчал старик на общем языке. – Ты точно не спеклась на солнце, а?

– Точно. Просто сейчас я ощущаю себя не человеком, а комком потного песка. Кроме того, мне нужно промыть раны. – Нилит указала на свой лоб.

– Были неприятности?

– Разбойники. Украли почти все.

– Ммм…