Гонка за смертью

Слова Нилит, видимо, удовлетворили старика, и он продолжил заниматься своей металлической трубой.

Бледнокожая женщина довела Нилит до коридора с комнатами, похожими на соты в улье.

– Твоя – третья по счету. На двери простая задвижка. Воду и еду я принесу после… ванны. Правда, я не знаю, сколько мы сможем тебе выделить.

Нилит уже была одной ногой в комнате.

– Сколько дадите, то и ладно.

Закрыв дверь, Нилит добралась до набитого песком матраса и рухнула на него. Комната вряд ли была больше шкафа, но Нилит она показалась дворцом, который находится очень далеко от яростной бури. Она слышала, как ветер стонет, пробиваясь сквозь ставни на дальней – но не такой уж далекой стене.

Женщина быстро вернулась с кувшином воды и чашкой, сделанными из дубленой верблюжьей кожи. Поблагодарив ее, Нилит одним глотком осушила кувшин. Она чувствовала, как пыль полощется у нее во рту, но ее это не беспокоило. Она уже наглоталась песка, так что была не против проглотить еще немного, лишь бы утолить страшную жажду.

Дожидаясь, пока подготовят ее ванну, она вернулась в главный зал. Фаразар теперь стоял в углу, скрестив руки на груди. Он так и не снял самодельный плащ и теперь выглядел, словно упрямый ребенок, которого попросили поделиться последним засахаренным фруктом. В его прищуренных глазах горел огонь зависти, и Нилит решила к нему не приставать. Он знал, что не мешать ей нельзя.

Женщина плеснула темной жидкости в чашку и подтолкнула ее к Нилит.

– За счет заведения.

Нилит понюхала напиток, и он обжег ей нос.

– Что это?

– Старый Фен называет это «сок стыда». Это аммита. Ее гонят из пива и много чего другого.

Несмотря на такое сомнительное объяснение, Нилит не захотела показаться неблагодарной гостьей и одним глотком выпила густую жидкость. Ей показалось, что она проглотила меч. Горький и соленый напиток со вкусом аниса процарапал себе путь в ее голову и за несколько секунд вскружил ее.

– Клянусь мочой мертвых богов, какая крепкая штука!

Старый Фен усмехнулся, и Нилит вдруг заинтересовала штука, с которой он возился.

– Что это, старик?

– Вот это? – Он поднял трубу, а затем постучал по миске с костяным кольцом. – Или это?

– Не важно.

Он, похоже, любил выступать перед слушателями. Нилит на своем опыте узнала, что люди, которые владели тавернами или бывали в них чаще, чем в собственных домах, любят рассказывать истории, а не слушать их.

– Кхм… Ну что ж… Все это довольно сложно, – начал он.

– Не дай ему задурить тебе голову. Это не колдовство и не магия. Как ты это назвал? «Наука», да?

– Эбер, не мешай. Ты все испортишь. – Фен кивнул. – Так это называла Палата мышления. Сар, – добавил он по-аркийски.

– Наука? Похоже на слово, обозначающее магию.

– Люди несведущие считают, что это одно и то же. То, что выглядит как магия, – это просто наука, которую мы пока не понимаем.

Эбер закатила глаза и налила себе стаканчик аммиты. Нилит села напротив старика и начала нюхать порошки в маленьких глиняных мисках. Порошки были самых разных цветов: от черных как смоль до лавандовых, от горчичных до алых. Одни пахли солью, другие – серой.

– С ними можно делать самую разную магию. Например, нагреть щепоть вон того и вот этого на огне, натянуть над ними бурдюк в виде шара, и он улетит сам по себе.

– Не может быть.

– Точно. Всему этому уже тысячи лет. Предки, знаешь таких?

– У всех нас есть предки. Мои, скорее всего, были другими.

– Ну вот другой пример. Понимаешь, они сражались не на мечах. Не только на мечах. У них было кое-что другое.

Фен взялся за работу: насыпал на пустое блюдо щепотки порошков – желтого, черного, серого. Затем он с предельной осторожностью смешал порошки пальцами. Нилит увидела, что Эбер наблюдает за ним со скучающим видом, словно она уже видела это десятки раз.

Быстрым движением кисти Фен бросил порошки в очаг. Небольшой огонь, который горел в очаге, ожил, вспыхнул ярко-белым; языки пламени потянулись вверх, оставляя свежие следы сажи на глинобитной стене.

Нилит ожидала увидеть какой-то фокус с солью, один из тех, что знают бельдам, но не взрыв. Зрелище потрясло ее.

– Что за колдовство?! – воскликнула она.

Фен потер почерневшие кончики пальцев друг о друга. Только тогда Нилит заметила, что на правой руке у него нет половины пальцев – вместо них были просто морщинистые обрубки.

– Есть о чем подумать, а? Какие возможности. В самых старых песнях кочевников говорится, что у них были огромные машины под названием «каломы». Могли стрелять камнями, разрывать человека пополам.

Нилит указала на тонкую помятую трубку из свинца, перемотанную бечевкой.

– И это калом?

– Маленький. – Старик поднял трубку. На одном ее конце была защелка, а рядом с ней – отверстие, над которым висел скрученный фитиль от лампы. – Кладешь туда порошок, а затем камешек.

– Или самоцвет. Вот это был для нас убыток – да, Фен?

Не обращая внимания на Эбер, Фен продолжил свой урок.

– Затем можешь затолкать туда комочек хлопка, чтобы все добро не высыпалось. Дырка нужна для того, чтобы поджечь порошок. Толкаешь фитиль вниз и – бум!

– А что происходит с камнем?