Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии

Ричард Фрэнк, считающий, что на решение японцев капитулировать в большей степени повлияли бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, а не вмешательство в войну русских, полагается в своем анализе исключительно на источники того времени и игнорирует послевоенные свидетельства. При этом он особенно подчеркивает важность выступления Хирохито на первом императорском совещании, императорского рескрипта от 15 августа и заявлений Судзуки, сделанных на заседаниях правительства [Frank 1999: 343–348]. Этот подход, хоть и замечателен сам по себе, не подтверждает выводов Фрэнка. О том, что Хирохито говорил на императорском совещании про атомную бомбу, нам известно только из дневника Такэситы, который сам на этой встрече не присутствовал. Никто из реальных участников этого совещания не упоминал о словах императора, относившихся к атомной бомбе. В императорском рескрипте от 15 августа действительно говорится о появлении у противника «новой бомбы неслыханной разрушительной мощи», которая стала одной из причин завершения войны, и ни слова не сказано о нападении Советского Союза. Однако во время встречи с тремя маршалами 14 августа Хирохито заявил, что решил заключить мир как из-за атомных бомб, так и из-за вступления в войну русских. Более того, в императорском рескрипте от 17 августа, адресованном солдатам, офицерам и морякам, главной причиной прекращения войны было объявлено именно нападение на Японию Советского Союза, а об атомных бомбах не было сказано вовсе. Если говорить о свидетельствах, относящихся к интересующему нас периоду с 6 по 15 августа, то в двух из них (императорском рескрипте от 15-го числа и заявлении Судзуки, сделанном на заседании кабинета министров 13-го числа) говорится только о факторе атомной бомбы, в трех – только о нападении СССР (фраза Коноэ о «подарке небес», прозвучавшая 9 августа, слова, сказанные Судзуки своему доктору 13 августа, и императорский рескрипт от 17 августа, адресованный солдатам, офицерам и морякам), а еще в семи источниках упоминаются как атомные бомбардировки, так и вступление в войну Советского Союза[550]. Свидетельства очевидцев событий не подтверждают выводов Фрэнка.

Если бы Советский Союз не вступил в войну на Дальнем Востоке, перед Соединенными Штатами встал бы вопрос, использовать ли третью атомную бомбу после 19 августа и четвертую в начале сентября; целями, скорее всего, стали бы Кокура и Ниигата. Трудно сказать, сколько еще атомных бомбардировок потребовалось бы для того, чтобы убедить японское руководство прекратить попытки договориться с Москвой. Вполне возможно, хотя и недоказуемо, что японские «ястребы» настаивали бы на продолжении войны и после третьей, и даже после четвертой атомной бомбы.

Смогла бы Япония выстоять до 1 ноября после семи атомных бомбардировок? Хватило бы у Стимсона и Трумэна решимости на то, чтобы сбросить на японцев эти семь бомб одну за другой? Как повлияли бы эти бомбардировки на японское общественное мнение? Сплотили бы они нацию или полностью уничтожили бы ее боевой дух? Могли бы они настолько ожесточить японский народ против США, что американская оккупация Японии стала бы невозможной? Могло бы это привести к тому, что японцы приветствовали бы советскую оккупацию? На все эти вопросы однозначного ответа у нас нет.

Однако на материале имеющихся свидетельств можно с уверенностью утверждать, что сами по себе бомбардировки Хиросимы и Нагасаки не сыграли ключевой роли в решении Японии о капитуляции. Несмотря на всю разрушительную мощь атомных бомб, этого оказалось недостаточно, чтобы изменить внешнеполитический курс Японии. А вот советское вторжение стало решающим фактором. Если бы СССР не вступил в войну на Тихом океане, японцы продолжали бы сражаться до тех пор, пока многочисленные атомные бомбардировки, успешное вторжение союзных сил во внутренние территории страны или бесконечные бомбардировки зажигательными бомбами вместе с морской блокадой не сделали бы дальнейшее сопротивление невозможным.

Наследие Тихоокеанской войны в США, России и Японии

Атомная бомба в общественном сознании США