Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии

Эти неожиданные визиты Хироты привели Малика к верному выводу о том, что японское правительство отчаянно пытается найти пути к окончанию войны и Хирота зондирует почву относительно возможности заключения долгосрочного соглашения между СССР и Японией. Во время этих бесед Хирота воздерживался от резких нападок в адрес США и Великобритании, из чего Малик заключил, что укрепление отношений с Советским Союзом является прелюдией к мирным переговорам с союзниками[132].

Доложив Молотову о встречах с Хиротой 3 и 4 июня, Малик предположил, что в интересах Советского Союза будет воспользоваться трудным положением Японии и по максимуму добиться от нее уступок, перечисленных в его докладной записке от лета 1944 года. В частности, он считал, что теперь японцы будут готовы вернуть Советскому Союзу Южный Сахалин, отказаться от прав на рыбную ловлю в советских территориальных водах и даже вернуть часть Курильских островов. Однако он предсказывал, что добиться от Японии уступок в отношении Маньчжурии, Кореи и Ляодунского полуострова будет непросто. Малик писал, что такие уступки будут возможны только после полного военного поражения и безоговорочной капитуляции Японии и что без этого никакие переговоры с Японией не дадут гарантий долгосрочного мира и безопасности на Дальнем Востоке. Далее Малик предлагал, если Хирота продолжит являться к нему без приглашения, отвечать ему, что он не в праве делать какие-либо заявления, не получив конкретных предложений. Советский посол запрашивал у Молотова дальнейшие инструкции [Закулисами 1990:48–49].

Малик, скорее всего, был не в курсе, что Сталин уже принял решение вступить в войну с Японией и дипломатия служила только прикрытием для этого замысла. Однако такой проницательный и хорошо информированный дипломат, как Малик, безусловно, знал о переброске советских войск на Дальний Восток и должен был догадываться о внешнеполитическом курсе, избранном Кремлем. Поэтому с его стороны было благоразумно высказать именно те предложения, которые, на его взгляд, были созвучны идеям Сталина. По мнению Малика, главная цель Советского Союза была недостижима без участия в войне, однако он не исключал возможности переговоров. Сталин и Молотов предпочитали не информировать Малика о своих планах. Они считали, что дипломату незачем вникать в военные дела.

Япония пытается добиться посредничества Москвы

Малик был не единственным дипломатом, которого держали в неведении. Сато понятия не имел о ходе переговоров между Хиротой и Маликом. Посланная Того 1 июня телеграмма, в которой Сато было дано указание обсудить с Молотовым улучшение японо-советских отношений, чрезвычайно расстроила посла. Отвечая Того телеграммой от 8 июня, Сато откровенно высказал свое мнение, что «нет ни малейшей надежды на то», что отношение России к Японии станет «благожелательным». Он писал, что если русские не выказывали никакого желания улучшить отношения с Японией, когда сражались не на жизнь, а на смерть с Германией, то зачем им это делать сейчас, после победы над немцами? Денонсация советской стороной пакта о нейтралитете должна быть воспринята как однозначный сигнал об их намерениях. Сато не смягчал выражений: он был потрясен тем, насколько наивен был японский МИД, цеплявшийся за несбыточные мечты. Получив эту ядовитую отповедь, Того решил не сообщать Сато о ходе переговоров Хироты с Маликом.

Далее Сато коснулся деликатного, но самого важного вопроса – оценки военного положения. Он осмелился заявить: «В условиях современной войны невозможно продолжать боевые действия после того, как наши средства сопротивления были уничтожены». Эти замечания, должно быть, особенно разозлили Того именно потому, что он сам придерживался того же мнения. Но Того знал, насколько сложной была внутриполитическая обстановка в Японии. Один неверный шаг – и правительство могло рухнуть или политики, работающие над достижением мира, могли быть убиты. Любой план, целью которого было окончание войны, должен был получить одобрение армии.

В заключительной части своей телеграммы Сато затронул еще один важный вопрос: Япония оказалась бы совершенно бессильной, если бы Советский Союз решил воспользоваться слабостью ее положения и вступить в войну. Превосходство Красной армии над японской было очевидно даже для гражданского человека. Прежде чем это произойдет, писал Сато, Япония должна предпринять все возможное, чтобы завершить войну, ставя перед собой единственную цель – сохранение кокутай[133]^[134]. Того считал, что Сато несносен, упрям как осел и совершенно не представляет себе всей сложности ситуации в Японии. Однако поскольку ему некем было его заменить, Того предпочел вести дипломатические переговоры за спиной собственного посла.