Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии

В то время как Трумэн проводил судьбоносное заседание с высшим руководством вооруженных сил США, Хирохито тоже принял участие в беспрецедентном императорском совещании. Испытывая разочарование в связи с бездействием Судзуки, Ёнай и Кидо, задействовав в качестве посредника Мацудаиру, тайно договорились устроить встречу с императором. 22 июня «Большая шестерка» была приглашена на высочайшую аудиенцию в императорский дворец, хотя, вопреки традиции, никто из них не получил повестки этого совещания. Сперва император спросил гостей, что они думают о возможности окончания войны. Хотя мнение самого Хирохито было высказано в форме вопроса, столь прямое вмешательство со стороны императора являлось беспрецедентным. «Совершенно очевидно, – сказал Судзуки, – что война должна быть продолжена любой ценой, но я считаю необходимым прибегнуть и к помощи дипломатии». Не удовлетворившись этим двусмысленным ответом, Хирохито нетерпеливо обратился с этим же вопросом к Ёнаю, вероятно следуя сценарию, подготовленному министром флота и Кидо. Опережая Того, которому принадлежала эта инициатива, Ёнай сказал, что 18 июня Высший военный совет постановил приступить к выполнению третьей задачи, то есть просить Москву выступить посредником в мирных переговорах. Умэдзу заметил, что к любым разговорам о мире нужно подходить очень осторожно. Император спросил его, не приведет ли чрезмерная осторожность к тому, что шанс будет упущен. У Умэдзу не было другого выхода, кроме как согласиться поддержать идею о переговорах с Москвой до битвы на последнем рубеже обороны. Анами тоже высказался за Соэму Тоёда, который недавно сменил Оикаву на посту начальника штаба флота, хранил молчание, вероятно не зная, как себя вести на первом в жизни императорском совещании. Получив одобрение «Большой шестерки», Хирохито завершил встречу, призвав ее участников как можно скорее приступить к переговорам с Советским Союзом.

Это был ключевой момент: Хирохито активно включился в процесс завершения войны. Через две недели после того, как на императорском совещании было постановлено продолжать войну, «Большая шестерка» решила заключить мир с помощью Москвы. Эти две резолюции необязательно противоречили друг другу: японцы могли попытаться добиться мира летом и дать последний бой врагу осенью. Последнее решение держалось в строжайшей тайне, особенно от офицеров из Министерства армии и Генштаба. После императорского совещания Ёнай сказал Такаги, что жребий брошен. Теперь осталось обсудить только конкретные условия капитуляции. Ёнай сказал, что не исключает вероятности военного переворота, подобного инциденту 26 февраля[159].

Несмотря на строго хранимое молчание, штабные офицеры подозревали, что их начальство приняло важное решение об окончании войны. Через некоторое время после императорского совещания к князю Коноэ пришли три офицера из Министерства армии. Одним из них был Танэмура, который объяснил Коноэ, что полмиллиона японских солдат – на его взгляд, этого было достаточно – будут готовы отразить нападение миллиона американцев. Коноэ не был уверен, что Анами сумеет сдержать в узде этих радикально настроенных офицеров. Также он отмечал, что есть два толкования понятия «кокутай». Согласно одному из них, воля императора должна была исполняться неукоснительно, а согласно второму, можно было действовать вопреки приказу императора, если считалось, что он противоречит интересам государства. Коноэ считал, что армейские штабные офицеры придерживаются второй точки зрения[160].

10. Император Хирохито в своем императорском облачении. Библиотека Конгресса, отдел эстампов и фотографий, коллекция Харриса и Юинга

Продолжение переговоров между Хиротой и Маликом

Кидо и Того действовали в тандеме: пока министр – хранитель императорской печати предпринимал хитрые маневры против армии, Министерство иностранных дел тайно пыталось установить контакт с советской стороной через переговоры Хироты и Малика. С 17 июня сотрудники японского МИДа ежедневно звонили советскому переводчику Н. Б. Адырхаеву, пытаясь организовать новую встречу Хироты с Маликом, но каждый раз получали уклончивый ответ. Малик был слишком занят, и, кроме того, он так и не получил инструкций из Москвы, после того как отослал туда отчет о предыдущих беседах с Хиротой. В японском МИДе были потрясены, узнав, что этот отчет был отправлен с дипкурьером. Малик педантично следовал инструкциям Молотова. 23 июня Того встретился с Хиротой и дал ему указание снова навестить Малика. Хирота сомневался в том, что следует так явно выказывать заинтересованность Токио в посредничестве Москвы, но Того убедил своего скептически настроенного советника, что с Маликом нужно поговорить как можно скорее. Если Советский Союз не заинтересован в этих переговорах, аргументировал Того, Японии придется искать помощи где-то еще [Наkone 1946: 23–25; Hirota Koki 1966: 365; Lensen 1972: 137].