Good Vibrations. Музыка, которая исцеляет

Сенсорная информация об активности внутренних органов перерабатывается в одной из частей островковой доли (она показана внизу на рис. 7 на с. 183). С ее помощью мы воспринимаем внутреннее состояние организма. Кроме того, в островковой доле сосредоточивается информация о мышцах, сухожилиях и суставах, т. е. она служит проприоцепции. Вдобавок она участвует в самосознании. С ее помощью мы понимаем, что часть тела, которую мы видим или которой касаемся, принадлежит нам (или, соответственно, другому человеку). Пациент с нарушенной проприоцепцией может, к примеру, разозлиться на свою руку, потому что не осознает ее как свою. Самосознание важно и для того, чтобы различать собственные восприятия и восприятия других людей, т. е. осознавать разницу между «я» и «ты». Новорожденный ребенок не может отличить собственное тело от тела матери, точно так же как и собственные эмоции от ее эмоций. Помогая осознавать эти различия, островковая доля развивает сопереживание и сочувствие.

Третий компонент — моторный. Каждая эмоция сопровождается мотивацией на совершение (или несовершение) какого-либо действия. Мы совершаем или не совершаем это действие (или ощущаем импульс, заставляющий нас совершить его или воздержаться). Слушая одну музыку, мы ощущаем импульс подойти, похлопать вместе со всеми в ладоши, потанцевать. Слушая другую, нам хочется порой убежать подальше.

Четвертый компонент — когнитивный. Когнитивные оценки влияют на эмоции в том смысле, что дают нам понять, благоприятна ситуация или опасна. Когда кинематограф был для всех еще в новинку, зрители в панике выбегали из зала, видя, что актер на экране стреляет из пистолета прямо в них. Я уже писал о том, каким образом мы можем регулировать отрицательные эмоции (глубоко подышать, расслабиться и отвлечься) и находить положительные аспекты в любой ситуации.

Из этих четырех компонентов в мозге складывается «эмоциональный перцепт», или чувство. Я предполагаю, что это происходит в той области головного мозга, который называется чувствительной корой (на рис. 7 она обозначена как вторичная соматосенсорная кора). Эта часть коры получает нервные импульсы от аффективных систем и моторных центров мозга, а также информацию о состоянии органов и кожи. Она чувствительна к боли, прикосновению, давлению, температуре и поглаживанию.

Интересно, что эта область активна не только в момент, когда мы сами испытываем ощущения, но и тогда, когда наблюдаем за тем, как их испытывает другой человек. Она активизируется и когда мы ощущаем нежное прикосновение, и когда видим, как его ощущает кто-то другой. Островковая доля также реагирует не только на информацию о собственных ощущениях тела, но и активизируется при виде других людей, испытывающих такие же ощущения (островковая доля изображена на рис. 7 внизу на с. 183). Нейронные коды переживания собственных эмоций совпадают таким образом с кодами участия в эмоциях окружающих. Это составляет нейробиологическую основу для способности к сопереживанию и пониманию чужих эмоций.

Благодаря такому эмоциональному резонансу мы можем обмениваться друг с другом чувствами без слов. И это хорошо, потому что словесная передача чувств связана с большими ограничениями. Чувство включает в себя восприятие, а восприятие происходит не в словесной форме. Кроме того, мы не в состоянии выделить в своем чувстве различные компоненты и определить их точную пропорцию. Переживая какую-то эмоцию, мы не можем сказать, какое место в ней занимают наши подсознательные оценки. И в этом нам никто не сможет помочь, потому что компоненты не видны извне в полной мере.

Отсюда возникает проблема, состоящая в том, мы не можем точно и определенно выразить словами свое чувство, не имеющее словесной формы. Философ Гюнтер Гебауэр называет эту проблему проблемой словесного выражения[161]. Наша чувствительная кора не отвечает за речь, и мы не можем гарантировать, что правильно обозначаем свои чувства словами. Другим людям со стороны также не представляется возможным контролировать и корректировать то, как мы выражаем свои чувства. Это, помимо всего прочего, означает, что мы не в состоянии определить, совпадает ли наше понимание эмоции с тем, как ее понимает другой человек. Когда кто-то говорит мне, что у него сильно болит зуб, я не могу заглянуть к нему в голову и проверить, так ли это и, тем более, измерить, что он понимает под словом «сильно».

Разумеется, для общения необходимо, чтобы все чувственные восприятия были переведены в слова. Когда кто-то слышит звук скрипки, он должен для начала как-то назвать это свое восприятие, чтобы рассказать о нем другим. Важное различие между внешним восприятием и внутренним ощущением заключается в том, что последнее не поддается оценке и измерению со стороны окружающих. Например, кто-то может сказать: «Нет, это не скрипичный звук». Но нас сильно удивит, если посторонний человек будет утверждать: «Нет, у тебя не болит зуб».