Гор

Вторая дочь. Окружена няньками, ведь они старше, они опытнее и смогут помочь молодой матери. Воспитание строже, любовь сдержаннее. Но гнев чиркает огнивом, вырываясь из дитя чем-то необузданным. Надрывается страшным воплем пожара, что слишком велик для детского разума, и пусть мать гасит эти вспышки, но она не всегда может быть рядом. Как не оказывается рядом и в роковую ночь.

Коса выходит свободной, не давит князю на виски. Перекидывает её женщина на грудь супругу. Вновь смочив ладони маслом, принимается растирать его по плечам мужчины, по спине, не чувствуя ничего, кроме боли, не видя ничего кроме покоев, разбитых в дребезги. И детской ручки в бескрайней луже крови. Разбилось любимое зеркальце дочери, утонул кораблик белого носочка.

— В следующий раз старайся лучше, — ровен тон мужского голоса.

Слова застряли обломками лезвия. Гниют, так же как след от руки супруга на плече, когда он прошел мимо, оставляя задыхаться в припадке, слепо открывать рот и ползти к тому, что осталось от дитя.

— О чем ты думаешь?

Вздрагивает княгиня, очнувшись. Поднимает взгляд. Стальные глаза мужа в отражении зеркала наблюдают так пристально, что волосы становятся дыбом. Но лишь устало улыбается женщина, вновь принимаясь растирать масло по горячей коже.

— Ни о чем, мой дорогой супруг, кроме вас.

[1] Японская народная песня «Вишня»

[2] Отсылка к традициям сумо

[3] Закон Мабики — существовавший в Японии обычай избавляться от нежеланных детей

Или ты, или он

— Почему вы не прикажите их извести?

Император крякает на замечание молодого племянника. Прогуливается шаркающим шагом по гравию дорожки. Самовлюбленные гладиолусы, звездный агератум, резная астильба, изящная лаванда, ажурная фацелия, нежные бархатцы. Цветет императорский сад, похваляясь великолепием красок, пьянит дивными ароматами.

— А ты желаешь извести их, мой мальчик? — узловатые пальцы ведут по складкам махровой мальвы, пробуя их мягкость.

— Они смеют раз за разом восставать против императорского рода. Медные дома пора наказать и наказать так, чтобы они никогда более не посмели и слова сказать.

Скрипуч смех. Император идет дальше, заложив руки за спину. Волочится шлейф бело-голубых одежд, петли Небесного Змея на сгорбленной спине.

— Тогда ответь мне, мой мальчик, кто мы такие?

Юноша хмурится, следуя за дядей.

— Мы — члены императорского дома.

— А ещё.

— Потомки Старшего Наместника. Потомки Народа Иль’Гранда.

— Правильно, — тянет император. Стук зубов о зубы. Жевательное движение, непроизвольное, отдающее тиком. — Они тоже потомки, — юноша еле сдерживается, чтобы презрительно не хмыкнуть. Касается соцветия флокса, прежде чем гневливо смять сиреневые цветки. — Все мы — наследники славного прошлого. Медные дома и вправду дерзки, и их дерзость порой не ведает пределов. С каждым поколением ничуть не гаснет, — взгляд дяди укоряет. — Однако уничтожить их — значит уничтожить память. О Медной касте, о Небесном Народе. Кто тогда останется, мой мальчик? Потомки жалких Земных, что возделывали эту землю и были словно дикари?

Юноша виновато отводит глаза. Поглаживает рукоять меча, чтобы совладать со стыдом.

— Все мы — один пласт. Золотые, Медные, Изумрудные, Древесные, Черные. И негоже нам вырезать друг друга под корень. Вторая война Солнц и так унесла огромное количество жизней, отняла те крохи технологий, что остались после Исхода, — узловатые пальцы расправляют искалеченное соцветие флокса. — Мы не можем позволить себе потерять хоть ещё крупицу того, что есть.

— Простите, дядя. Я был неразумен в своих размышлениях, — но император уже утешающе похлопывает по локтю.

— Ты молод и горяч, мой мальчик. А молодости и горячности свойственна бездумная резкость. Лишь бы она не была опрометчива.

— Вы мудры, дядя.

Улыбка на губах юноши выражает восхищение, но гаснет, стоит императору произнести:

— Как наследник, на сей раз поход возглавишь ты. Князь Иссу поможет.

Тучи набегают на широкий лоб, сводя брови. Ходят желваки.

— Дядя, позвольте спросить, — император не оборачивается. Разглядывает бутон хризантемы, клинья лепестков. — Почему вы дали ему вольную?

Тень. Вздох.

— Потому что я был юн. Потому что не понимал, что делаю. И потому что это было самым малым из того, что он просил.

***

— Пора вкусить бой, — муть очей. — Ты отправишься со мной.

Война расправляет кожистые крылья, ощеривается кривыми зубьями. Не желает юг жить под властью севера. Не желает знать Золотого императора, а княжество Иссу следит зорко за плодородными долинами у своих границ, где столь кстати реют вражеские знамена.

— Ослабел император.

— Придет наше время.

— Отцвели давно Лилии, Медным нечего противопоставить.

— Возьми, — протянутый футляр. Гладкость покрытого лаком дерева, приятная тяжесть.

Девочка поднимает на княжича изумленный взгляд. Мотает головой:

— Нет, нет, юный господин, я не могу принять. Прошу, не потешайтесь! — пытается вернуть футляр, но мальчик отстраняется нахмурившись.