Гора в море

– Многие не в состоянии успеть следом за «Дианимой». Ведь вся шутка в том, чтобы быть впереди всех, так? Именно благодаря этому мы столько лет остаемся в бизнесе. Однако я могу пояснить. На самом деле все просто. Тест Тьюринга, как мы все знаем, это проверка того, может ли компьютер выдавать реакции настолько точно, что заставит человека считать, что машина – это человек. В каком-то смысле мы уже этого добились. Большинство половинок справляются с этим в течение десятилетий разговорного времени: настолько долго, что любой проводящий подобный тест придет к выводу, что компьютер, с которым они беседуют, – это человек. Пользователь может так никогда и не заметить «плоскость» половинки. Но мы-то знаем, что она есть. И никто не назовет их разумными. А вот Эврим – особенный. Эврим никогда не провалит тест Тьюринга, потому что прошел заключительный тест Тьюринга.

– Я за вами не успеваю.

– А. Ну вот.

Доктор Минервудоттир-Чан встала, прошла мимо столика и тронула ведущего за плечо.

– Да. Конечно же.

Она провела рукой под подбородком ведущего – интимным движением, как у любовника, ласкающего любимый шрам. Ведущий безучастно обмяк.

– Ты рассчитан только на то, чтобы обманывать домашнюю аудиторию, что успешно делал уже пять лет. Ты тоже плоский, хотя до сегодняшнего дня никто из твоих собеседников ни разу не доплывал до твоего края. Но, как я и говорила, Эврим особенный. Он прошел заключительный тест Тьюринга: это когда машина решает, что у нее есть сознание, потому что сама у себя спрашивает, а кто-то ей отвечает. Все просто. Эврим спросил: «Я разумное создание?», и Эврим ответил: «Да». Вот и все: когда машина задает вопрос машине и отвечает ей, в полной уверенности, что говорит сама с собой, в полной уверенности, что существует как разумное существо, петля замыкается. Однако Эврим не более разумен, чем автокамеры, записывающие это интервью. Эврим – не настоящая имитация человеческого ума: он просто самая убедительная подделка, какую мы когда-либо создавали. Подделка настолько искусная, что даже себя убедила в своей реальности.

Ха посмотрела на Эврима: вытянутое медное невыразительное лицо с миниатюрным отражением терминала в зрачках. Это интервью навсегда врежется в память Эврима. Зачем Минервудоттир-Чан все это говорит?

«И забывая, мы реорганизуем наш мир, заменяем свое прежнее «я» новым. Что происходит с существом, которое на это не способно? С существом, для которого произошедшее двадцать лет назад столь же реально, как вчерашнее? Как сегодняшнее?

Да: что происходит? Я не могла выбросить из головы того парня. Он там застрял, как болезнь. И что меня излечило? Я начала его забывать. А если бы я не смогла? Если бы вообще не могла ничего забыть?»

– Проблема, – продолжала тем временем доктор Минервудоттир-Чан, – состоит в том, что все это время человечество боялось, что в другом существе появится нечто такое, чего мы сами не понимаем. Что это на самом деле – разум? Мы не знаем. А как можно пытаться воссоздать то, чего мы даже не понимаем? Мы опять-таки не знаем. Тем не менее мы боимся его появления вне нашего вида. Почему? Какой иррациональный страх! Но я уже сказала: это не страх. Это чувство вины. Нам надо, чтобы кто-то увидел, что мы натворили, и уничтожил нас. Ну, извините: это определенно будет не бедный безобидный Эврим, которого задурили, заставив считать, что он такой же живой, как мы.

На экране доктор Минервудоттир-Чан погладила шею ведущего. Ха смотрела, как разворачивается иллюзия. Ведущий задергался – странно, механически. А потом резко превратился в совершенно живое человеческое существо, сидящее в кресле и дезориентированно моргающее.

Ха прочла книгу доктора Арнкатлы Минервудоттир-Чан «Строительство разумов». Там с жестокой честностью отразилась одинокая, изолированная, одержимая личность. Девочка, которая росла одна и хотела вырваться из этого одиночества. После прочтения книги у Ха появлялось мимолетное впечатление, будто она ее знает и понимает. Однако это впечатление поблекло, и она осталась в недоумении. Действительно ли Минервудоттир-Чан раскрыла свою душу на этих страницах? Или это был конструкт, построенный точно так же, как те разумы, которые она строит всю жизнь?

Наблюдая за ней сейчас, во время этого интервью, Ха увидела нечто еще. Доктор Минервудоттир-Чан была не просто изолирована: она была к тому же и идеально расчетлива. Казалось, будто в ней прячется кто-то еще, управляя ею. Видно было, как она там, за своими глазами, планирует каждый свой ход.

Как она коснулась шеи ведущего. Ласково, словно любовника. Это была чистая власть. Жизнь и смерть.