Гораций

В оде III.16, обращаясь к Меценату, Гораций говорит о том, что золото, безусловно, обладает огромной силой и способно открывать любые замки и двери, но одновременно оно приносит кучу забот. Рост богатства вызывает у людей «приумножения жажду», то есть алчность. Поэт призывает Мецената значительно ограничить свои запросы и в пример приводит самого себя как бедняка, довольствующегося малым, «скудными крохами», под которыми, естественно, подразумевается его сабинское имение: «Ключ прозрачный и лес в несколько югеров / И всегда урожай верный с полей моих / Далеко превзойдут пышность владетелей / Плодороднейшей Африки» (ст. 29–32). Быть бедным и довольствоваться малым лучше, чем быть алчным богачом, ибо «многого ищущий — многим беден».

Ода III.17 адресована близкому другу поэта Элию Ламии и повествует о его древней родословной. В заключение оды поэт предупреждает Элия о надвигающемся ненастье и советует запастись сухими дровами для жертвоприношения.

Ода III.18 обращена к Фавну, богу-покровителю полей и стад. В декабрьские ноны (5 декабря) в его честь справлялся сельский праздник, о котором и пишет поэт.

Ода III.19 адресована Телефу, которого Гораций высмеивает за его бесполезные исторические изыскания и одновременно за абсолютное незнание реальной жизни. Они оба, очевидно, находятся вместе с друзьями на пиру в доме Мурены, шурина Мецената. Поэт жаждет вволю пить вино и шумно веселиться, поскольку его «иссушает, томя, к милой Гликере страсть».

Ода III.20 обращена к Пирру, который отвлекает красавца Неарха от его подружки. Она же, в свою очередь, готова яростно бороться за своего возлюбленного.

Оду III.21 Гораций посвящает винной амфоре, которая является его ровесницей и вот-вот будет распечатана на пиру, устроенном его другом Мессалой Корвином. Поэт восторженно воспевает чудесную силу вина и в заключение оды призывает пировать до самого утра.

Ода III.22 обращена к Диане, богине природы, родов, охоты и луны. Гораций посвящает ей старую сосну, «что сенью дом венчает» в его сабинском имении, а также обещает принести в жертву кабана.

В оде III.23 Гораций обращается к Фидиле, возможно, вилике, жене управляющего его имения, которая должна по сельскому обычаю совершить жертвоприношение богам-ларам. Поэт уверен, что честному человеку с чистым сердцем не нужно устраивать дорогие и пышные жертвоприношения богам, поскольку он с таким же успехом может умилостивить их всего лишь «полбой священной, крупинкой соли».

Ода III.24 адресована безымянному богачу, мечтающему об увеличении своего и без того огромного состояния. Поэт предупреждает этого толстосума о бренности его богатства и неминуемой смерти. Намного лучше жить так, как живут далекие варварские народы, утверждает Гораций, описывая их простой быт и чистые нравы. Он подчеркивает, что у варваров царят доблесть, целомудрие и верность, а грешить и распутничать не принято. Затем поэт горько сетует, что доблестного человека оценить по достоинству могут только потомки, поскольку римляне завистливы и ненавидят доблесть, когда она находится рядом с ними, и тоскуют по ней, когда она скрывается от них. Самый строгий римский закон не сможет остановить жажду наживы и бесполезен без сохранения дедовских нравов. Благом и спасением для Рима является лишь бедность, продолжает Гораций. Он предлагает разом уничтожить все богатства как главный источник зла, снеся их при поддержке народа на Капитолий, то есть сдав в государственную казну, либо просто сбросив в ближайшее море. Однако, чтобы навсегда искоренить низменную страсть к деньгам, следует в строгости воспитывать молодежь, которую часто развращают сами родители.

Ода III.25 обращена к Вакху, но на деле восхваляет Августа. Гораций, увлекаемый богом вина и охваченный вдохновением, мчится на природу, «в рощи ли, в гроты ли», где он собирается своими стихами прославить императора и вознести его к звездам, причислив к сонму богов («Небывалое буду петь / И доселе никем в мире не петое!»). При этом поэт сравнивает себя с вакханкой, объятой чарами бога вина, которая очнулась от сна и завороженно глядит на волшебные картины природы. В конце оды Гораций восклицает, что больше не может петь «ничтожное» и готов последовать за Вакхом, хотя ему одновременно «сладко и боязно».

В оде III.26 Гораций обращается к Венере и, посвящая ей оружие и лиру, просит богиню, чтобы та обуздала непокорность его возлюбленной Хлои и помогла взять приступом крепость любви.

Ода III.27 адресована Галатее, собирающейся плыть на корабле через Адриатическое море. Гораций желает ей доброго пути, но тут же предупреждает, что следует беречься грядущей бури. Затем поэт пересказывает греческий миф о похищении Зевсом царевны Европы. Достигнув на быке острова Крит, Европа корит себя за малодушие и готова искупить вину даже путем самоистязаний, но ее успокаивает богиня Венера, рассказывая об истинном значении произошедшего и о том, что ее именем вскоре назовут часть света.