Гораций

Несколько месяцев противники провели в бесплодном маневрировании и мелких морских стычках. Лишь 2 сентября 31 года до н. э. они, наконец, вступили в бой у мыса Акций в Северо-Западной Греции[269]. Завязалось морское сражение, долгое время шедшее с переменным успехом. По словам Плутарха, «ни ударов тараном, ни пробоин не было, потому что грузные корабли Антония не могли набрать разгон, от которого главным образом и зависит сила тарана, а суда Цезаря не только избегали лобовых столкновений, страшась непробиваемой медной обшивки носа, но не решались бить и в борта, ибо таран разламывался в куски, натыкаясь на толстые, четырехгранные балки кузова, связанные железными скобами. Борьба походила на сухопутный бой или, говоря точнее, на бой у крепостных стен. Три, а не то и четыре судна разом налетали на один неприятельский корабль, и в дело шли осадные навесы, метательные копья, рогатины и огнеметы, а с кораблей Антония даже стреляли из катапульт, установленных в деревянных башнях. Когда Агриппа принялся растягивать свое крыло с расчетом зайти врагу в тыл, Попликола (адмирал Антония. — М. Б.) был вынужден повторить его движение и оторвался от средины, где тут же возникло замешательство, которым воспользовался для нападения Аррунтий (один из адмиралов Октавиана. — М. Б.). Битва сделалась всеобщей, однако исход её ещё далеко не определился, как вдруг, у всех на виду, шестьдесят кораблей Клеопатры подняли паруса к отплытию и обратились в бегство, прокладывая себе путь сквозь гущу сражающихся, а так как они были размещены позади больших судов, то теперь, прорываясь через их строй, сеяли смятение. А враги только дивились, видя, как они, с попутным ветром, уходят к Пелопоннесу»[270].

Когда Антоний увидел, что флот Клеопатры вышел из сражения и обратился в бегство, он совершил страшную ошибку. Предав и бросив на произвол судьбы свой флот и огромную армию, он немедленно последовал за царицей. Брошенный им флот героически сопротивлялся почти до самого вечера, но затем всё же сдался Октавиану. Легионы Антония долго не могли поверить, что их любимый полководец бежал, и сдались лишь на восьмой день[271].

Победа при Акции произвела большое впечатление на Горация, который откликнулся на нее двумя стихотворениями: эпод 9 и ода I.37. У поэта даже была возможность лицезреть это грандиозное морское сражение, но судьба распорядилась иначе[272].

Битва при Акции стала переломным моментом войны, но Октавиан прекрасно понимал, что впереди ещё борьба за Египет. Тем не менее, он демобилизовал значительную часть легионеров и распустил их по домам. При этом, как пишет Дион Кассий, «опасаясь, что к Меценату, которому тогда поручены были Рим и остальная Италия, они отнесутся с пренебрежением, так как он был всего лишь всадником, отправил в Италию Агриппу под предлогом какого-то другого дела. Ему и Меценату он дал исключительно широкие полномочия во всех делах, вплоть до того, что они могли читать письма, которые он сам писал сенату и другим людям, и потом даже делать в них любые приписки по своему усмотрению. Для этого от него они получили его перстень, чтобы иметь возможность снова запечатывать письма. С этой целью была изготовлена копия того перстня с печатью, которым он тогда чаще всего пользовался, с одинаковым сфинксом, выгравированным на обоих»[273].

Затем Октавиан вплотную занялся делами разоренной Греции, а потом отправился в Азию, желая настигнуть Антония. Однако из Италии стали приходить тревожные известия о волнениях среди не получивших наград ветеранов, и в начале 30 года до н. э. Октавиану всё же пришлось поспешить на родину. Он прибыл в Брундизий и оставался здесь около месяца. Ветераны, пришедшие к нему, были наделены не только землей, но и деньгами. Затем Октавиан вновь вернулся в Грецию[274]. Меценат же, по свидетельству Горация[275], в 30 году до н. э. серьезно заболел, возможно, из-за нервного переутомления, вызванного заботами по управлению Римом и Италией, и поэтому на какое-то время бразды власти полностью перешли к Агриппе.

Тем временем, прибыв в Египет, Антоний и Клеопатра стали лихорадочно снаряжать войска и подыскивать союзников для защиты страны. Антоний попытался вызвать свои легионы из Кирены, но те отказались ему повиноваться и перешли на сторону Октавиана. Понимая всю серьезность ситуации и желая выиграть время, и Антоний, и Клеопатра отправили к Октавиану, находившемуся в Азии, послов с предложением мира. Антоний униженно просил позволить ему провести остаток жизни частным лицом, а Клеопатра умоляла передать власть над Египтом её детям. Кроме того, втайне от Антония царица отправила Октавиану царские регалии и золотой трон — в знак того, что она вручает ему власть над Египтом и уповает на его милосердие. На просьбы Антония Октавиан не ответил, а вот дары Клеопатры принял и отправил ей секретное письмо, в котором предлагал в обмен на сохранение власти умертвить Антония. Обе стороны всячески тянули время и торговались[276].