Гораций

Поскольку последние годы жизни Меценат серьезно болел, Август, по словам Тацита, позволил ему «не покидая города, жить настолько вдали от дел, как если бы он пребывал на чужбине»[332]. Умер он в 8 году до н. э. в одиночестве. Хотя он «и обижался на императора из-за своей жены, сделал его своим наследником, предоставив ему право распоряжаться всей (за исключением небольшой части имущества) своей собственностью в тех случаях, когда Август желал сделать подарок кому-то из своих друзей»[333]. Раскаявшийся император оплакивал смерть Мецената до конца своей жизни и не раз, оказываясь в ужасных ситуациях, восклицал: «Ничего этого не приключилось бы со мною, если бы живы были Агриппа или Меценат!»[334]

По своему характеру Меценат представляется достаточно мягким и добросердечным человеком, что свойственно многим тучным людям[335]. Он был единственным, кто мог благотворно влиять на Августа и усмирять его гнев. При этом, обладая величайшим влиянием на императора, Меценат никогда не пользовался им во вред другим людям, а напротив, по возможности пытался остудить гнев Августа и спасти невиновных[336]. Дион Кассий описывает следующий, весьма показательный, случай: «Меценат, представ перед императором, когда тот вершил суд, и видя, что Август уже готов многих приговорить к смертной казни, попытался пробиться сквозь обступившую императора толпу и подойти поближе, но не сумел и тогда написал на писчей табличке: „Встань же ты, наконец, палач!“ И словно какую-то безделушку, он бросил ее Августу в складки его тоги, а тот в свою очередь не стал выносить смертный приговор кому бы то ни было, встал и ушел»[337].

Известно также, что Меценат нередко принимал участие в судебных разбирательствах. Например, в 12 году до н. э. он вместе с Апулеем, племянником императора, выступал в роли защитника, пытаясь своим авторитетом поддержать обвиняемого. По словам Диона Кассия, «однажды, когда Апулей и Меценат подверглись оскорблениям во время судебного заседания по делу о супружеской неверности — не потому, что они сами вели себя каким-то неподобающим образом, но из-за того, что настойчиво помогали подсудимому, — Август вошел в зал суда и сел в кресло претора; он не стал применять никаких жестких мер, но просто запретил обвинителю порочить своих родственников и друзей»[338]. Человеколюбие и доброту Мецената весьма ценили граждане Рима, относившиеся к нему с большим уважением. Когда он впервые после долгой болезни в 30 году до н. э. появился в театре, публика встретила его восторженными криками и аплодисментами[339].

Фактически обладая огромной властью, Меценат категорически отвергал все ее внешние проявления. Он никогда не занимал никаких официальных государственных должностей, отказался стать сенатором и до конца жизни довольствовался положением всадника[340]. Поэт Проперций даже открыто высказывал свое недоумение из-за этого поведения Мецената:

Римский сановник, ты мог бы на форуме ставить секиры,
                Властью своею в суде произносить приговор,
Мог бы свободно пройти сквозь копья мидян ратоборных
                И украшать свой дворец пленным доспехом врага, —
Так как на подвиги те дает тебе Цезарь и силу,
                И без помехи всегда льются богатства к тебе, —
Все же уходишь ты в тень, себя выставляя ничтожным,
                Сам подбираешь края бурей надутых ветрил[341].

Положительные черты характера Мецената несколько блекли из-за его эксцентричности и изнеженности, тяги к яствам и роскоши, а также из-за навязчивого желания эпатировать публику своими выходками и одеждой[342]. Многие античные писатели упрекали Мецената в этом, в особенности Сенека, который полагал, что именно изнеженность испортила Мецената, и из-за этого все его таланты и дарования не смогли раскрыться в полной мере[343]. «От природы он был велик и мужествен духом, да только распустился от постоянных удач», добавляет Сенека в одном из своих писем[344].