Гораций

В 22 году до н. э. был раскрыт очередной заговор против Августа, одним из участников которого был консул 23 года до н. э. Авл Лициний Мурена[316], брат жены Мецената Теренции. Узнав о разоблачении заговорщиков, Меценат не удержался и сообщил об этом жене. Теренция успела предупредить брата, и тому удалось бежать, но позднее он был осужден заочно, а спустя некоторое время схвачен и казнен[317]. Хотя Август не раз жаловался, что Меценату недостает умения молчать[318], представляется, что последний и после заговора Мурены сохранил дружбу с императором. На это, например, указывает тот факт, что когда в 21 году до н. э. Август решал, выдавать ли свою дочь Юлию за Агриппу или нет, он обратился за советом именно к Меценату, от которого получил следующий ответ: «Ты возвысил его настолько, что он должен быть либо твоим зятем, либо мертвым»[319]. Как известно, Август последовал его совету, ввел Агриппу в свою семью и даже усыновил детей Агриппы — своих внуков, хотя некоторые римляне были недовольны этим[320].

Однако между Августом и Меценатом все же случилась серьезная размолвка. Главной ее причиной стала Теренция, жена Мецената. Дело в том, что первоначально она была любовницей Августа. Марк Антоний в одном из писем обвинял Октавиана в том, что он спит со всеми женщинами подряд, упомянув в их числе Терентиллу[321], под именем которой, как сейчас принято считать, скрывалась Теренция. Затем она была выдана замуж за Мецената и, будучи его женой, продолжала состоять в интимных отношениях с императором. Это, безусловно, категорически не устраивало Мецената, который, помимо того, что Теренция изменяла ему, столкнулся с ее холодностью и постоянным отказом выполнять супружеские обязанности[322].

В ответ на измены жены Меценат заводил любовниц на стороне, пытаясь скрасить свою личную жизнь мимолетными увлечениями. Плутарх в трактате «Об Эроте» приводит забавную историю из жизни Габбы, придворного шута Августа: «Габба угощал как-то обедом Мецената. Заметив, что тот обменивается знаками внимания с его женой, он потихоньку склонил голову, как будто уснув. Но когда кто-то из рабов, подбежав из другой комнаты к столу, попытался унести вино, Габба, отбросив позу спящего, воскликнул: „Мошенник, разве ты не понимаешь, что я сплю только для одного Мецената?“»[323]. Но интрижки с другими женщинами ему не помогли, поскольку он продолжал искренне любить свою жену[324].

Однако в итоге любовь и ревность к жене сломили Мецената. Из-за постоянных измен, капризов и истерик Теренции его нервная система пришла в негодность: началась постоянная бессонница, с которой он безуспешно боролся. Например, Меценат пытался засыпать под тихое журчание фонтанов в своих садах, а также приглашал музыкантов, чтобы «усыпить себя с помощью мелодичных звуков музыки, тихо доносящихся издалека»[325]. Всё это, очевидно, ему мало помогало, поскольку Теренция не унималась, а его болезнь прогрессировала. Со временем болезненное состояние Мецената переросло в неизлечимую нервную лихорадку и настолько ухудшилось, что, по словам Плиния Старшего, «ему в последние три года жизни не удалось уснуть даже на час»[326].

В 16 году до н. э. Август вознамерился на три года отправиться в Галлию, опасаясь возросшего недовольства в обществе из-за его реформ. Дион Кассий называет еще одну причину отъезда: «Некоторые даже поговаривали, что удалился он из-за Теренции, жены Мецената, так как об их отношениях в Риме ходило немало пересудов, и будто бы даже намеревался жить вместе с ней где-нибудь за границей подальше от всяких сплетен. Он ведь и в самом деле до такой степени был в нее влюблен, что однажды заставил ее состязаться в красоте с Ливией»[327]. Уезжая в Галлию, Август не поставил Мецената во главе Рима и Италии, как прежде, поскольку из-за Теренции уже не питал к нему прежнего расположения[328].

Сенека в одном из своих писем обмолвился, что Меценат «тысячу раз женился — и брал ту же самую жену»[329]. Не исключено, что эти слова свидетельствуют о настоящем разводе с Теренцией[330]. Действительно, в «Дигестах» императора Юстиниана чудом сохранилось упоминание об этом бракоразводном процессе: «По делу Теренции и Мецената Требаций ответил в том смысле, что если развод был настоящим, то дарение получает силу; если развод был притворным, то наоборот»[331]. Но, расставшись с женой, Меценат спустя какое-то время стал буквально забрасывать ее подарками в надежде, что она вернется. И Теренция вернулась к нему — но лишь затем, чтобы через некоторое время вновь развестись с ним, и на этот раз уже окончательно. Можно лишь посочувствовать Меценату, тем более что брак с Теренцией не принес ему детей, и он остался без потомства.