Горбачев и Ельцин как лидеры

Были ли в целом перемены 1985–1991 годов позитивными или негативными? Это нормативное суждение. Ответ зависит от относительного веса, который мы приписываем рассматриваемым ценностям. Очевидно, достаточно посмотреть на этот перечень, чтобы увидеть ухудшение экономического положения и сплоченности СССР как единого целого, улучшение же – в области политических свобод, культурной открытости и в отношениях между Востоком и Западом, где «улучшение» измеряется согласно шкале ценностей, заявленной Горбачевым[417].

Подойдя к вопросу иначе, можно было бы взять за основу не прошлое, а представление о будущем новом порядке. Самый простой вариант такого подхода – измерить разрыв между советской действительностью середины 1991 года и горбачевским видением стабильного социал-демократического государства, которое интегрировано в западные институты и воспринимается на международном уровне как великая держава, умеренная федерация или конфедерация со все более процветающей смешанной экономикой, основанной на сочетании частной, коллективной и государственной собственности[418]. По этим стандартам Горбачев определенно не оправдал себя как лидер трансформации. Ему не удалось направить эволюционный переход от советской системы в сторону системы, основанной на этих принципах. Вместо этого все обрушилось, а он сам был отстранен от должности.

Горбачев – творец событий?

Если рассматривать перечень позитивных перемен 1985–1991 годов как основу для положительной оценки Горбачева как лидера, значит, мы предполагаем, что он сам несет ответственность за эти перемены, являясь их причиной. Подобное суждение было бы преувеличением, поскольку известно, что многое из достигнутого после 1989 года было результатом действий сил, над которыми он имел мало контроля. Но все же можно задаться вопросом, был ли Горбачев в конце концов «творцом событий», чьи необычные личные качества привели к результатам, которые не были бы достигнуты в отсутствие обеспеченного им руководства. В этом анализе проблема носит не нормативный, а причинный характер. Не имеет значения, одобряем мы или нет полученные результаты, важно лишь то, верим ли мы, что Горбачев был ответственен за их достижение. По этим меркам Горбачев действительно был творцом событий.

Изменения в социальной структуре на протяжении постсталинских десятилетий недостаточны для объяснения изменений, происшедших в 1985–1989 годах, хотя акцент на социальных инициативах, вероятно, действительно объясняет многое из того, что произошло в 1990–1991 годах. Общественные силы, поддерживающие перестройку, гласность, демократизацию, а во внешней политике – «новое мышление», поощряли Горбачева и способствовали переменам. На деле они, вероятно, были необходимыми условиями для принятия, реализации и сохранения изменений в политике. Например, трудно представить, что Горбачев добился бы того же, если бы руководил Советским Союзом в 1955, а не в 1985 году. Но изменения, происшедшие в советском обществе, обеспечивая Горбачеву основу для запуска его политики, в то же время были недостаточны, чтобы заставить и высших должностных лиц проводить политику, им продвигаемую. Отношения между общественными силами и социально-политическими изменениями сильно зависели от политического руководства.

В годы после консолидации власти Горбачев осуществлял активное и решительное руководство. Он неоднократно вмешивался в процесс, выпуская из бутылки джинна гласности, побуждая общественность к критике бюрократии, сдерживая неблагоприятные реакции, освобождая из ссылки Сахарова, выпуская на свободу политических заключенных и продвигая программу демократизации, с которой начался процесс передачи власти от партии Советам. Горбачев принимал решения, которые привели к неуклонному расширению гражданских свобод во всех областях. Он делал доктринальные заявления, поощрявшие или допускавшие публичную десакрализацию брежневского строя. Эта десакрализация побудила общественных активистов поверить в то, что фундаментальные изменения не только желательны и необходимы (во что многие из них, вероятно, уже верили), но и возможны. Заявления Горбачева одновременно мешали твердолобым бюрократам думать, что они способны сдержать эту волну. Он делал все это на том этапе своего правления, когда его предшественники (Хрущев и Брежнев) погрязли в выборочном реинкорпорировании – то есть на этапе господства (см. главу одиннадцатую).