Горбачев и Ельцин как лидеры

Итак, еще прежде, чем стать генеральным секретарем, Горбачев давал понять, что в его намерения входило вывести Советский Союз из того, что он определял как тупик. Он предложил себя в качестве энергичного лидера, способного разрядить напряженность между Востоком и Западом и преодолеть кризис внутри страны. Хотя он ясно дал понять, что поддерживает реформаторские предложения по изменениям во внутренней политике и является сторонником большей степени гибкости и примирения в отношениях между Востоком и Западом, было совершенно неясно, как далеко он готов зайти в каждом из этих направлений. В частности, из его публичных заявлений не было очевидно, какими из традиционных ценностей он готов был бы поступиться для достижения этих целей. Хотя его общая позиция как лидера нового типа была понятна, его позиция по конкретным вопросам оставалась достаточно двусмысленной, чтобы он мог получить явную или негласную поддержку со стороны широкого круга политических деятелей в Политбюро и Центральном комитете. Это был разумный подход для захвата инициативы в конкурентной политической борьбе. Он мог оттолкнуть только противников перемен, но они, теряя уверенность в себе и терпя потери в своих рядах (с уходом из состава Политбюро более старых по возрасту членов), становились все более неэффективными в роли блокирующей коалиции.

Горбачев у власти

Став в марте 1985 года генеральным секретарем, Горбачев внезапно занял более осторожную, традиционалистскую и уклончивую позицию. Единственным исключением была кадровая политика, где он действовал быстро, укрепляя свою власть, возможно, быстрее, чем какой-либо партийный лидер в прежней советской истории. Неуклонно и без заминок он расширял свой организационный аппарат и укреплял фундамент своей власти, увольняя членов Политбюро, а также противников перемен из числа чиновников центрального и регионального госпартаппарата и заменяя их людьми, которых он знал, уважал и которым доверял. Однако в том, что касается реальных политических изменений, он действовал медленно и осторожно; его риторика, хотя и оставалась новаторской, стала менее масштабной, чем выступление в декабре 1984 года на конференции по идеологической работе. В то время это дало некоторым наблюдателям повод предположить, что Горбачев мало чем отличается по своим взглядам от деятелей брежневского поколения. Но при этом упускалось из виду то влияние, которое оказывали на его поведение политика, необходимость консолидации власти и императивы укрепления авторитета. Горбачев выстраивал организационные основы своей власти, временно уступив общую проблематику более консервативным силам в Политбюро и Центральном комитете.

Внутренняя политика Горбачева с марта 1985 года по осень 1986 года более примечательна своим традиционализмом, нежели реформаторством; она больше напоминала не хрущевскую, а андроповскую. Потому она, должно быть, больше пришлась по душе таким пуританам, как Лигачев, которого Горбачев одновременно продвигал в Политбюро и вовлекал во внутренний круг руководства. Экономическая политика ускорения, например, предполагала перераспределение бюджета в пользу машиностроительной отрасли, усиление давления на хозяйственников с целью экономии материалов и кампании за повышение дисциплины рабочих и служащих. Административные реорганизации, происходившие в то время, не бросали вызова принципам командной экономики, не говоря уже о введении элементов рынка. Вместо этого усилилось давление на директоров предприятий. Были начаты или расширены антикоррупционные кампании, что увеличивало возможность Горбачева по построению своего орг-аппарата. Аналогичным образом кампания по борьбе с пьянством, начатая в мае 1985 года, напоминала традиционные советские мероприятия. Теперь мы знаем, что она проводилась под контролем Лигачева, хотя нет единого мнения по поводу того, был ли он инициатором этой политики[63].