Горбун

Он сделал несколько пассов перед лицом девушки, и та послушно к нему наклонилась.

– Она поддается! – воскликнул пораженный Навай.

– Поддается, – повторили приятели, а толстяк Ориоль во всю прыть бросился к Гонзаго.

– Вы пропускаете самое интересное, ваша светлость, – с трудом справляясь с дыханием, выпалил он. – На это стоит посмотреть, черт меня побери!

Гонзаго позволил себя подвести к раскрытой двери.

– Тс с. Не спугните! – промолвил кто-то, когда принц подошел. Ему уступили место. От удивления он онемел. Горбун продолжал делать свои магнетические пассы. Аврора, подчиненная и зачарованная, все больше наклонялась к нему. Горбун заметил верно. Те, кто не веруют в Бога, охотно поддаются разным суевериям, как правило, завезенным из Италии, верят в приворотное зелье, в сглаз, в наговор, в оккультизм, каббалу, в черную и белую магию. Просвещенный атеист Гонзаго пробормотал:

– Карамба! Да он же вылитый чародей!

Стоявший рядом брат Паспуаль осенил себя широким крестным знаменем, а Кокардас пробормотал:

– Видать, малыш где-то раздобыл жир повешенного! Как пить дать, раздобыл.

– Теперь медленно, очень медленно, протяни мне руку, – нашептывал горбун Авроре, – будто некая незримая сила тобой руководит помимо твоей воли.

Аврора отняла руку от лица и неловким движением, будто заводная кукла ее опустила. Если бы столпившиеся у дверей ближней галереи наблюдатели видели ее лучистую улыбку! Но сверху им были заметны лишь волнующая грудь да откинутая голова с волной густых каштановых волос. Впрочем, их вниманием теперь целиком владел горбун. Зрители начали его побаиваться.

– Пресвятая дева! – достаточно громко произнес Кокардас. – Она протянула ему руку!

Изумленные наблюдатели оживленно переговаривались.

– Он делает с ней все, что хочет!

– Просто, сущий демон!

Кокардас, повернувшись к напарнику, проговорил:

– Ни за что бы не поверил, если бы, не видел собственными глазами!

– А я хоть и вижу, все равно не верю, – настороженно проскрипел стоящий сзади принца Пейроль.

– Как же можно отрицать очевидное? – упрекали его остальные.

В ответ Пейроль угрюмо покачивал головой. На губах его дрожала недоверчивая усмешка.

– Ничего нельзя оставлять без внимания, – чуть громче продолжал горбун. Сейчас он хотел подключить к игре донью Круц. – Гонзаго и его главный прихвостень уже здесь. Их провести будет потруднее. Придется игру немного усложнить. Когда твоя рука, Аврора, коснется моей, вздрогни и ошеломленно оглянись… так, так, – отлично!

– Нечто похожее я исполняла в опере «Красавица и чудовище», – пожала плечами Нивель. – По моему, удивление мне удавалось лучше. Разве не так, мой пупсик? – обратилась она к Ориолю.

– Вы были, как всегда, бесподобны, – ответил пухленький финансист, – но вы обратили внимание, как эта бедняжка вздрогнула, когда прикоснулась к его руке?

– Очередное подтверждение, того, что он ей на самом деле неприятен, – сказала Сидализа, – и она действует, подчиняясь лишь дьявольскому наваждению.

– Йа, – йа. Неприятен и тьяфольское нафаштение, – подал голос фон Батц, желая показать, что в подобных делах он тоже знает толк.

– А теперь, – продолжал горбун, – повернись ко мне всем туловищем медленно-медленно. Хорошо!

Он поднялся с колен и устремил на нее повелительный взгляд.

– Вставай, не торопись, двигайся, будто большая заводная игрушка. Хорошо. Теперь посмотри мне в глаза, сделай ко мне один шаг и упади в мои объятия.

Аврора все выполнила в точности. Донья Круц сидела, не шевелясь. Очаровательная головка Авроры прижалась к груди Эзопа II, он же Иона, он же Вакх.

На галерее раздался гром аплодисментов.

– Ровно пять минут! – воскликнул Навай, постучав пальцем по стеклышку своих карманных часов.

– Неужто, он превратил очаровательную синьориту в соляной столп? – восхищенно произнес Носе.

Толпа зрителей с шумом хлынула в гостиную. Захихикав сухим смешком, горбун обратился к Гонзаго:

– Право же, ваше сиятельство, это было вовсе не трудно.

– Монсиньор, – озабоченно произнес Пейроль, – здесь, что-то не так. По моему, этот человек ловкий мошенник, – не верьте ему.

– Ты никак испугался, что он у тебя украдет голову? – усмехнулся Гонзаго и, повернувшись к Эзопу II, прибавил: – Браво, друг! Ты получишь, что заслужил.

– Она мне покорилась, ваша светлость!

– Но будет ли покоряться и впредь?

– Только до свадьбы, но не дольше.

– За сколько ты приобрел свой приворотный талисман, горбун? – полюбопытствовал Ориоль.

– Почти за бесценок. Но чтобы им пользоваться, нужно обзавестись еще кое-чем. А уж это обойдется дороже.

– Чем же, если не секрет?

– Умом, – ответил Эзоп. – Ступайте на рынок, ваша честь, и попробуйте прицениться!

Ориоль поспешно нырнул в толпу. В который уж раз наблюдатели наградили горбуна рукоплесканиями. Шуази, Носе, Навай окружили донью Круц и накинулись на нее с расспросами.

– Что он говорил?

– Он говорил по латыни?

– У него был в руках какой-нибудь сосуд?

Придя немного в себя, гитана не без улыбки отвечала:

– Он говорил на древнееврейском.

– Аврора барышня понимала?