Гордая птичка Воробышек

  Лед все тверже подо мной, ноги устойчивее, музыка спокойнее, или это я смелее? Но на десятом круге я уже вполне в состоянии сделать приличный поворот и даже, увидев, как девчонки-студенточки, едва не сбившие меня с ног, машут своим друзьям, расположившимся за стойкой кафе-бара, ответить на пристальный взгляд Люкова коротким взмахом руки над головой и улыбкой: все же каток - это замечательно!..

  Его нет! Не знаю, что случилось, но Люков больше не стоит у деревянного бортика, и я чувствую, как разочарование, а может, паника, тут же захлестывает меня, поднимается к горлу из образовавшейся в груди дыры холодной волной, бьет под вмиг ослабшие колени, унося почву из-под ног.

  Я скольжу, теряюсь среди обгоняющей меня яркой толпы людей, тону, отчаянно верчу головой, пытаясь удержать равновесие и зацепиться взглядом за высокую спортивную фигуру самого красивого на свете парня, в этот сложный вечер по неизвестной причине предпочетшего меня своим друзьям и подругам, и не нахожу...

  - Эй! Птичка! - он улыбается, спрятав руки за спину, не зовет меня, скорее окликает, но я сама лечу к нему навстречу и впиваюсь дрогнувшими пальцами в дерево ограждения.

  - Илья! А я думала, ты ушел!

  Он удивляется, сильно. Не говорит ничего, но я замечаю его изменившееся настроение по потемневшему взгляду, обрисовавшимся скулам и, вновь ставшими жесткими, губам.

  - Иди сюда, - говорит отрывисто, требуя подъехать к бортику вплотную. - И глаза закрой!

  Я подъезжаю и закрываю, стараюсь, чтобы слезы отчаяния, едва не пролившиеся из глаз от страха, что я осталась одна, так и не появились в глазах. Закрываю и чувствую...

  - Ой, Илья! Что это?

  - Шапка! - руки вновь касаются меня и укутывают теплом шею. - И шарф. Тебе, Воробышек!

  - З-зачем? Не надо...

  - Надо, не спорь! Подарок, к празднику. Могу я сделать тебе подарок? Ты ведь подарила мне шарф? По-моему, - Люков отстраняется от меня и окидывает внимательным колючим взглядом, - тебе идет.

  Я чувствую, что шапка и шарф мягкие и теплые, почти невесомые, но рассмотреть подарок удается только у раздевалки. Накинув мне на плечи куртку, Люков останавливается у широкого зеркала и поворачивает меня к нему лицом.

  - Я думаю, ты красавица, птичка, - как-то тихо говорит, взяв сзади за плечи.

  Он улыбается. Осторожно. А я смотрю на свое отражение - на невысокую девчонку в светло-голубой шапке с крупными белыми снежинками и белоснежным песцовым бубоном, с румяными щеками и покрасневшим носом, с кудряшками, упавшими на плечи, с царапинами на щеках, в очках, - перевожу взгляд на красивого парня, замершего за моей спиной, и выдыхаю, не в силах сдержать улыбки: шутник!

  - Это точно! - поворачиваюсь к Люкову и ловлю его руки, а поймав, крепко прижимаю к себе. - Спасибо тебе, Илья! За все! Большое-большое!

  Мне хочется еще много чего сказать ему, но разве так запросто подберешь слова? И я только смотрю на него, впитывая в себя немигающий взгляд темных глаз.

  Нас прерывает негромкий телефонный звонок. Я неохотно отпускаю от себя горячие ладони Люкова и отступаю, а он, чертыхнувшись, поднимает трубку.

  - Да, Кира... Хорошо... Пусть все уберут и оставят в квартире человека. Дайте мой номер телефона: если будут гости, пусть сразу звонят мне, никаких разговоров, я сам разберусь. От Большого Босса?.. Когда?.. У нашей общей знакомой Алисы Семеновны слишком длинный язык и слабые нервы, видно еще с того самого времени, когда она учила вас с Боссом в начальной школе. Да, Кира Юрьевна, я в курсе ваших "родственных" связей. Это не его дело, вы не должны ему ничего объяснять. И да, я знаю, что засранец, и что за окном праздничный вечер. И что вы самая лучшая. И все же, как насчет моей просьбы?.. Отлично, спасибо. Да, такой вариант вполне подойдет.

  Мы выходим с Люковым на улицу, и я впервые замечаю, какая красивая нынче ночь, будто и не выбегала отсюда много раз, сломя голову, после вечерних смен. Витрины торгового центра ярко освещены, украшены праздничной символикой и подвижной рекламой. Перед входом в кинотеатр толпятся многочисленные группки молодых людей. Мы проходим мимо них к уличной парковке, и я невольно засматриваюсь на сонные зимние деревца, опутанные разноцветными огоньками гирлянд, точно сверкающей сказочной паутиной...

  - Саня! Женя! Мы здесь!

  Мужской окрик раздается где-то сбоку, и адресован совсем не мне, но я все равно сбиваюсь с шага, позволив краскам вечера вмиг потускнеть от проступившего перед глазами образа Игоря.

  - Все нормально, Воробышек?

  - Да, Илья, - я пробую вернуть на лицо беспечность. - Все хорошо. Наверно, мне просто пора домой.

  - Да, птичка, тебе точно не мешает отдохнуть.

  Уже довольно поздно, я отняла у Люкова слишком много личного времени и сил, он распахивает передо мной дверь своей белоснежной "Ауди", предлагает забраться внутрь, и я замечаю вслух, дождавшись, пока он окажется рядом и заведет двигатель:

  - Тебе тоже, Илья. Тоже не мешает отдохнуть, ведь ты с дороги.

  - Не мешает, - просто соглашается он.