Гордая птичка Воробышек

  - Все когда-нибудь бывает в первый раз, птичка. Если понадобится, я закреплю за Ящером это знание.

  - Бывает, - соглашаюсь я. - Да, я теперь знаю, что даже такого, как он, можно остановить, и все же... Я не хочу, чтобы у него появился хоть малейший шанс навредить тебе. Я так испугалась, когда ты вернулся, я видела, каким он бывает жестоким...

  - Воробышек...

  - Возможно, я в конце концов сдамся, - я говорила, Игорю под силу причинить вред моей семье, он не остановится ни перед чем, - но я никогда не соглашусь быть... никогда не буду с ним по доброй воле. Понимаешь?

  Я протягиваю руку, нахожу его ладонь и вплетаю в нее свои пальцы. Новая неожиданная мысль вместе с пробуждающимся в моем теле теплом всплывает из водоворота на поверхность, и я признаюсь:

  - Знаешь, а ведь я купила елку и новогодние игрушки, я помню, ты хотел. Только, кажется, их разбили.

  - Воробышек, что ты делаешь? - шепотом спрашивает Люков, безвольно встречая мое прикосновение.

  - Не знаю.

  - Женя...

  - Илья...

  - Ты понимаешь, что я не смогу остановиться?

  - Не останавливайся...

  Люков осторожно высвобождает ладонь из моих пальцев и садится на полу, уронив волосы на лицо.

  - Черт! Птичка, - шепчет с досадой, - это выше моих сил! Все же мне лучше уйти! - Стремительно поднявшись, бросает подушку и плед в кресло, направляясь к двери. - Ты спи. Я вернусь за тобой утром.

  Вот так - коротко оборвав нити, уходит светлой тенью в ночь, оставляя меня одну, а я понимаю, что не хочу отпускать его. Не могу! Потому что это тоже выше моих сил - остаться без него. Потому что все, что я думала о нем, думала о себе - все ерунда! Глупость! Тлен! Ничто! Пыль перед откровением, накрывшим меня с головой. Пониманием, что только он сейчас важен для меня, только его близость, только его руки, только его тепло.

  Только это наше общее с ним мгновение.

  Глупая, глупая птичка воробышек! Что же ты наделала?!

  Я вскакиваю с кровати, путаюсь в одеяле и падаю на пол. Схватившись на ноги, отбрасываю одеяло прочь и нагоняю Люкова уже в прихожей. Вцепившись в предплечья, приникаю лбом к широкой мужской спине и выдыхаю, взмаливаюсь, останавливая, но мне плевать:

  - Не уходи! Да! Люков, слышишь, да! Пожалуйста... Не оставляй меня.

  Он замирает под моими руками, а я крепче прижимаюсь к нему.

  - Помоги узнать, как это - быть с тем, кто хочет тебя, и кого хочешь ты. Кого очень хочешь! Если ты сможешь ко мне прикасаться после Игоря.

  Он вновь словно статуя - напряженный, твердый, и только сбившееся дыхание выдает его. Я отпускаю руки, обхожу его и заглядываю в лицо, скрытое сейчас от меня полумраком ночи.

  - Илья, не молчи. Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! Я все равно тебя не отпущу, не отпущу, слышишь!

  Он не молчит, напрасно мое зашедшееся в волнении сердце пропускает удар, он просит, опустив голову, жарко выдохнув в мой лоб:

  - Да, не отпускай. Дотронься до меня еще раз, птичка. Ради бога, сделай это!

  Сделай это! - мягкий шепот опаляет меня, и я с радостью встречаю овеявшее душу тепло. Прикасаюсь к Люкову, подступаю еще ближе, медленно поднимая ладони вдоль рук к широким плечам.

  - Нет, не так! Мало! - он сдергивает через голову джемпер и отшвыривает его в сторону, снова замирая в ожидании моего прикосновения.

  Какие сильные у него руки. И плечи. Он весь словно соткан из мышц - живое воплощение силы и красоты. Должно быть, именно такими испокон веков создавала природа лучших своих детей. Я опускаю руки на горячую, потрясающе упругую обнаженную кожу и веду ладони вдоль гладких мышц, отмечая вниманием каждую выпуклость, каждую впадинку, чувствуя в душе нарастающий трепет от безумно смелого прикосновения. Прикосновения женщины к мужчине. К своему мужчине.

  Странная мысль, неожиданная, но сегодня я позволяю себе безоглядно верить ей. Я действительно трогаю, ласкаю своего мужчину. Впервые в жизни не стесняясь себя и проснувшегося желания. Глажу его грудь, спускаюсь к животу и провожу пальцами по рельефному прессу. Увожу ладони за спину Люкова, приникая щекой к крепкой груди. Трусь об нее как кошка - осторожно, пытливо, с наслаждением впитывая в себя эту нечаянную радость - быть к нему так близко.

  Он тут же обнимает меня в ответ, замыкая на мне руки. Утыкается губами в макушку.

  - Же-еня... - пробует мое имя на вкус, шевеля дыханием волосы, перекатывая его на языке так бережно, будто в чаше ладони хрустальные шарики. - Женя...

  - Теперь ты, - наверно, я сошла с ума, но я тоже хочу гораздо большего. И я одним движением уверенных рук стягиваю с себя свитер и бросаю под ноги, оставшись в одном белье. Не колеблясь ни секунды, прошу парня, отыскав в рассеявшейся полутьме прихожей колючие глаза. - Ты, Илья! Сейчас. Дотронься до меня.

  Он не расцепляет рук, но прижимает меня крепче, и я целую его в ключицу, в шею, заставляю с силой втянуть в себя воздух.

  - Пожалуйста.

  - Я боюсь обидеть тебя, птичка, - ласковые пальцы зарываются в мои волосы, шершавые подушечки оглаживают щеку, висок. - Как, подскажи?