Гордая птичка Воробышек

  - Роман Серге-еич! Вас ребята зовут! На пять минут подошли бы! - окликает отца Ильи с боковой аллейки вежливый голос одного из стоящих поодаль мужчин. Увидев наши обернувшиеся лица, крикун неловко топчется на месте. - Заждались уже.

  - Ну, проводишь меня, Женя? За домом крытый манеж и конюшня, - решает нужным пояснить мужчина, предлагая мне локоть. - Посмотрим, чего мне там ребятки приготовили? А после пирожочки организуем. Я сам, надо признаться, с картошкой очень даже люблю.

  Отец Ильи едва знает меня, но запросто предлагает пройти с ним к паддоку. Господи, неужели у него там и вправду настоящие лошади? Никогда не видела этих животных вблизи. Разве что пару неуклюжих меринов, запряженных в цыганские телеги, да пони в детском парке. Ах да! Еще в цирке! Белых, с золотыми кисточками в гривах. Но это было так давно, что воспоминания почти истерлись за сроком давности.

  Я уже послушно шагаю за хозяином дома, но вдруг немею, чувствуя, как холодеет спина от одной только мысли о том, что вновь попаду на глаза брату Игоря.

  - Я...э-э, Р-роман С-сергеевич... не могу, - лепечу обрывочно, отыскивая в голове вескую причину для отказа. - У-у меня дела!

  - Ясно, - внимательным взглядом отвечает мужчина и подносит к уху сотовый телефон. - Борис? - произносит требовательно в трубку. - Позвони Егору Федоровичу, пусть отзовет Мишу. Да, прямо сейчас. Ну, придумает что-нибудь! Так и скажи, мол, надоел он мне, суетливый больно, все на глаза лезет. А самому передай, что подарок я оценил, но отзвонюсь позже, гости у меня. Давай, Боря, Бог тебе в помощь.

  И еще один звонок, пока я облегченно выдыхаю из оледеневших легких воздух.

  - Донг, я минут через двадцать подойду, сообрази чего-нибудь попроще к столу. Нет, для гостей фуршет остается в силе. Это для меня. Ну, что-что? Да хоть пироги с картошкой! Я тебе обойдусь, драконий твой зад! Ну, хорошо-хорошо, думаю, пицца тоже сойдет. Сойдет пицца, а, Жень? - а это уже мне. - С индейкой и белыми грибами?

  И я растерянно бормочу, глядя на довольного мужчину:

  - Наверное...

  ... Я долго стою в стороне ото всех, вцепившись ладошками в край белоснежной изгороди, не в силах оторвать взгляд от красивого гнедого жеребца, беспокойно взбивающего копытами песок, послушно переходящего под всадником с тихого пассажа на более резвую рысь. "Галоп!" - негромко поясняет тренер, и все присутствующие у манежа люди в очередной раз убеждаются в отличном экстерьере чистокровного английского скакуна и послушной выправке.

  - Тельт! - командует всаднику тренер. - Пасо фино! Молодец! А теперь выполни вольт!.. Умница, красиво прошел. Восьмерку! А-ай, красавец! Я думаю, пора выпускать в манеж Икара с Филоменой. Посмотрим, как Ахилл идет в манежных фигурах.

  В конюшне двенадцать лошадей - я уловила это из разговора хозяина с конюхом, который только нынче приехал. Сегодняшний подарок - великолепный огненно-рыжий Ахилл - стал тринадцатым. Лошади не просто блажь богатого человека, они его страсть - вокруг все так и кричит о порядке и заботливой хозяйской руке, и я не могу не поразиться увиденному.

  Икар - взрослый вороной жеребец: крупный, высокий, ширококостный. Филомена - серая с белой гривой лошадка, игривая и молодая. Я долго смотрю на нее, пока она разминается; помахивая хвостом, послушно выполняет команды и, мне кажется, она отвечает мне любопытным косым взглядом.

  - Женя, а давай твое желание обменяем на мое? - внезапно предлагает, возникнув у плеча, словно змей-искуситель, отец Ильи и как-то слишком нервно барабанит пальцами по деревянной перекладине паддока. - Да ты не переживай, девочка, ничего неприличного я требовать не стану. Так, каприз стариковский, мелочь, не больше. Ты ведь хочешь прокатиться?

  - Я?! - изумляюсь проницательности мужчины, открыв рот. Хотя, чего гадать? У меня, должно быть, и так все на лице написано. - Н-не знаю, - поправляю очки и вновь отворачиваюсь к манежу. - Я не умею.

  - Не важно! У меня отличный тренер, прокатит с комфортом. Ты подумай, девонька, пока я с гостями толкую, хорошо?

  - Хорошо, Роман Сергеевич.

  ***

  Я достаю здоровяка тройной связкой ударов. Три удара в секунду, нанесенных четко и технично: в угол челюсти, в солнечное сплетение и под ребро. Не во всю силу, но ощутимо.

  Он рушится передо мной как подкошенный, падает на колени и уже не щерится щербатой улыбкой, как раньше, растягивая дурацкие усы. Не поигрывает под костюмом заплывшими жиром мускулами. Думаю, в это мгновение Борис навсегда получает для себя ответ на вопрос: "Что было бы, коснись меня его воля и судьба".

  Я стою над ним до тех пор, пока он не приходит в себя и не поднимает на меня потрясенные глаза. Некогда веселые, горящие тайной надеждой мести. Теперь они никогда не взглянут на меня с прежней уверенностью и превосходством, я стал для парня неприятным сюрпризом.

  Что ж, жизнь каждому преподносит свои уроки и некому за них на нее пенять. Я эту догму рано усвоил и на "отлично".

   Я опускаюсь перед ним на корточки и отвечаю на незаданный вопрос: