Гордость и Предубеждение

Она невольно отвернулась, но, остановившись при его приближении, приняла его приветствия со смущением, которое не смогла побороть. Если бы его появления здесь или его очевидного сходства с портретом, который они только что рассматривали, было недостаточно, чтобы не оставить сомнений у Гардинеров, что они видят именно мистера Дарси, то выражение удивления на лице садовника, не ожидавшего увидеть своего хозяина, должно было бы окончательно убедить их в том. Они стояли немного в стороне, пока он разговаривал с их племянницей, которая, изумленная и смущенная, едва осмеливалась поднять глаза и путалась в ответах на его вежливые расспросы о своей семье. Ее поразила перемена в его манерах, произошедшая с тех пор, как они виделись в последний раз, и теперь каждая произнесенная им фраза усиливала ее смущение. И после каждой ее обжигала мысль, сколь неприлично ее появление здесь, и те несколько минут, в течение которых они разговаривали, были одними из самых ужасных в ее жизни. Да и он не выглядел намного более непринужденным – когда он говорил, в его интонациях не было обычной уравновешенности, и повторял он свои вопросы о том, когда она уехала из Лонгборна и давно ли прибыла в Дербишир, так часто и так сбивчиво, что это с очевидностью выдавало разброд в его мыслях.

В конце концов все вопросы с его стороны, казалось, были заданы, и, постояв несколько минут и не произнеся ни слова, он вдруг будто опомнился и быстро удалился.

К ней сразу присоединились дядя с тетей, которые не могли сдержать восхищения всем его обликом, но Элизабет не слышала их речей и, полностью поглощенная своими чувствами, молча последовала за ними. Она испытывала невообразимые стыд и досаду. Ее приезд в Пемберли был самым прискорбным, самым опрометчивым поступком в жизни! Каким странным это должно было показаться ему! Что мог вообразить столь тщеславный человек! Как не подумать, что она снова намеренно встала у него на пути! Боже! Зачем она явилась сюда? А по какой причине он появился на день раньше, чем его ждали? Если бы они удалились всего на десять минут раньше, они бы не попались ему, ибо совершенно ясно, что они уже были бы вне парка в тот момент, когда он слез со своей лошади или вышел из своей кареты. Ее снова и снова бросало в жар от ощущения непристойности этой встречи. А его поведение, столь разительно изменившееся, – что это могло означать? Удивительно, что он вообще заговорил с ней! Но демонстрировать такую обходительность, осведомляться о ее семье! Никогда в жизни она не видела, чтобы его манеры были лишены величавости в такой степени, никогда он не говорил с такой доброжелательностью, как при этой неожиданной встрече. Какой контраст представляло все это их последней встрече в Розингс-парке, когда он вручил ей свое письмо! Она не знала, что думать и как это объяснить.

А между тем они ступили на живописную тропинку, идущую вдоль берега реки и приводившую их то к более красочному склону, то к более живописному участку леса, который становился все ближе. Однако прошло некоторое время, прежде чем Элизабет стала замечать все это, и хотя она машинально отвечала на восхищения дяди и тети и, казалось, обращала взгляд, куда они указывали, она совершенно не воспринимала ничего вокруг. Все ее мысли были там, где мог находиться в этот момент мистер Дарси. Ей хотелось знать, как он отнесся к их встрече, что он думает, несмотря ни на что, о ней, и дорога ли она ему по-прежнему. Возможно, он был вежлив только потому, что чувствовал себя освободившимся от привязанности; и все же в его голосе ей послышалось что-то, что не походило на непринужденность. Она не могла определить, испытал ли он больше боли или радости, увидев ее, но он определенно не оставался хладнокровным.

Однако в конце концов замечания спутников по поводу ее рассеянности пробудили ее, и она почувствовала необходимость вернуться в мир реальный.