Гордость и предубеждение

Экстравагантность и безумная расточительность, масштабы которых он уточнить посовестился, хотя все же грехи эти вменял в вину мистеру Уикему, буквально шокировали Элизабет. К этому смущению добавилось еще и то, что доказать необоснованность таких заверений ей оказалось нечем. Она никогда не слышала о мистере Уикеме до его поступления в Хертфордширский полк, в котором он оказался по рекомендации молодого человека, случайно встретившего его в городе и обрадованного возможности возобновить прежнее мимолетное знакомство. О прошлой его жизни в их околотке ничего не знали, кроме того, что он сам о себе рассказывал. А что до его истинного характера, то, говоря по правде, этот вопрос не особенно занимал ее в ту пору. Черты, голос, манеры – все это зарекомендовало молодого человека в образе воплощенной добродетели. Мисс Беннет попыталась вспомнить примеры его доброты, яркий след целостности натуры и щедрости души, которые смогли бы защитить того от нападок мистера Дарси; она искала превосходство достойных качеств, способных оправдать лень и пороки, которые, если верить письму, длились многие годы. Ничего подобного ей на ум не пришло. Она живо представляла себе образ мистера Уикема; очарование его черт и манер стояли у нее перед глазами; но она не могла припомнить ни одного из достоинств, не считая одобрения соседей и уважения за общим столом, получаемого им по праву положения в обществе. Сделав на этом небольшой перерыв, она постаралась отвлечься, а потом снова приступила к чтению. Увы! история о его видах на мисс Дарси находила косвенное подтверждение в беседе с полковником Фитцуильямом, состоявшейся не далее позавчерашнего утра. Кроме того, сам Дарси направлял ее к кузену за подтверждением справедливости каждого написанного им слова, а сомневаться в порядочности Фитцуильяма у Элизабет поводов не было. В отчаянии она даже почти было решилась воспользоваться этим советом, но тут же смутилась, представив собственную неловкость при объяснении причин расспросов, и вскоре от затеи отказалась, заверив себя в том, что мистер Дарси не стал бы подвергать такой опасности собственную репутацию, не будь он уверен в полном подтверждении своего рассказа.

Мисс Беннет доподлинно помнила все, что прошло в разговоре между ней и мистером Уикемом во время самой первой встречи у мистера Филипса. Многие его выражения до сих пор отчетливо звучали у нее в ушах. Но только сейчас ее поразила та готовность, с которой он спешил раскрыть свое сердце совершенно посторонней барышне. Элизабет удивилась, отчего эта мысль не приходила ей в голову раньше. Только теперь она замечала нетактичность, с которой тот распространялся о своих несчастьях, несоответствие между его чувствами и поступками. Она вспомнила, как Уикем похвалялся, будто нисколько не боится встречи с мистерам Дарси, говорил, что тот может уехать из Хертфордшира, тогда как сам он останется там, где ему удобно, но на следующей же неделе сбежал от бала в Незерфилде. Вспомнила она и то, что до самого отъезда Бингли и его близких о бедах своих Уикем поведал только ей, но сразу же после того, как Дарси не стало, коварство последнего немедленно сделалось злобой дня; и то, как, несмотря на недавние свои заверения, будто память о покойном благодетеле не позволит ему поносить его сына, в последующих своих рассуждениях о мистере Дарси Уикем в выражениях не стеснялся.

Как иначе стало выглядеть все, в чем он оказался замешан! Только сейчас его увивания вокруг мисс Кинг оказались омерзительно корыстными, а за показным равнодушием его к богатству, точно по волшебству, выросло чудовищное, животное стремление ухватиться за первый же лакомый кусок. Отношение Уикема к самой Элизабет отныне также не имело никаких оправданий: либо он просто заблуждался относительно размеров ее приданого, либо его самолюбию льстила привязанность, которую он возбуждал в любой избранной жертве. Каждая ее новая попытка найти хоть какое-нибудь оправдание красавцу-лжецу становилась все слабее и слабее. В продолжение искупления вины перед мистером Дарси она даже припомнила, как уже очень давно сам мистер Бингли уверил Джейн в том, что совесть его друга по отношению к этому проходимцу чиста. Определенно гордыми и отталкивающими были его манеры, и на протяжении всего их знакомства – знакомства, закончившегося полным их сближением и доверительностью, мисс Беннет так и не видела ничего, что могло бы опровергнуть обвинение в беспринципности и несправедливости, в неверии и аморальности. То, что друзья его ценили и уважали, даже сам Джордж приписывал слепоте армейского братства, а то, как часто и вдохновенно он говорил о ее сестре, подтверждало лишь одно: Уикем вполне мог быть к ней неравнодушен. Окажись правдой все утверждения Уикема, такую правду едва ли удалось бы сокрыть от света, а дружба между человеком, способным на подлое предательство, и таким славным созданием, как мистер Бингли, вряд ли была бы возможна.