– Уверяю вас, я так живо это ощущаю, – вздыхала леди Кэтрин. – Мне кажется, никто не переживает боль разлуки с друзьями так остро, как я. Дело в том, что я очень привязана к этим мальчикам, а они, я знаю, души не чают во мне. Как не хотелось им уезжать! Но с ними так всегда. Мой милый полковник держался очень браво до самого последнего момента; но вот Дарси переживал расставание даже острее, чем в прошлом году. Определенно за это время его привязанность к Розингсу только выросла.
Мистер Коллинз тяжело вздохнул, мать и дочь благосклонно улыбнулись.
После обеда леди Кэтрин заметила, что мисс Беннет, похоже, не в духе, и немедленно сама нашла тому объяснения, предположив, что та печалится из-за предстоящего вскоре собственного отъезда.
– В этом случае, милочка, я советовала бы вам написать письмо матери и попросить позволить погостить здесь подольше. Миссис Коллинз очень рада вашей компании, это по всему видно.
– Я очень обязана вашей милости за это доброе приглашение, – возразила Элизабет, – но не в моих силах его принять. Мне необходимо быть в городе в следующую же субботу.
– В таком случае вы пробудете здесь всего шесть недель. Я полагала, что вы останетесь у нас на два месяца. Я так и сказала миссис Коллинз еще до того, как вы приехали. У вас не может быть причин, чтобы уехать так скоро. Миссис Беннет, несомненно, могла бы уступить вам еще пару недель.
– Да, но не мог бы мой отец. В своем последнем письме он торопил меня с возвращением.
– О, но если над вами может сжалиться мать, то, что же мешает поступить так и отцу? Дочери, как правило, редко заботят отцов. И если вы захотите пробыть здесь еще целый месяц, то я смогу подвезти вас до Лондона. Я собираюсь туда на недельку в самом начале июня; и, поскольку Доусон ничего не имеет против ландо, для одной из вас в нем вполне хватит места; а если к тому же и погода будет прохладная, в ней смогут поместиться обе, потому что все вы достаточно стройные.
– Мадам, вы сама любезность. Боюсь, однако, мне лучше придерживаться изначального плана.
Странно, не леди Кэтрин не роптала.
– Миссис Коллинз, вы непременно должны отправить вместе с барышнями слугу. Вы знаете, я всегда говорю только то, что действительно думаю, и я терпеть не могу, когда юные особы путешествуют сами по себе, да еще и, не приведи Господь, в почтовом дилижансе. Вам следует об этом позаботиться. Такая самостоятельность мне вовсе не по душе. Юных леди необходимо постоянно оберегать, о них нужно заботиться, и все должно соответствовать их будущему положению в обществе. Когда моя племянница Джорджиана прошлым летом отправилась в Рамсгейт, я распорядилась насчет двух лакеев для нее. Мисс Дарси – дочь покойных мистера Дарси и леди Анны из Пемберли. А иначе и быть не могло, ведь у нее такое положение. Я чрезвычайно внимательна к этого рода вещам. Миссис Коллинз, вместе с девушками вам следует отправить Джона. Очень хорошо, что я о нем вспомнила. С вашей стороны было бы дурно отпустить их в одиночестве.
– Мой дядя должен прислать за нами слугу.
– О! Ваш дядя! Он держит мужчину-слугу? Я очень рада, что у вас есть кто-то, кто заботится о таких мелочах. А где вы смените лошадей? Ну конечно, в Бромли! Если в «Белл» вы сошлетесь на меня, вас там примут вполне прилично.
У леди Кэтрин возникала тысяча вопросов относительно предстоящего путешествия, и, поскольку на все она ответить не могла, от Элизабет требовалось внимание, что как нельзя более пришлось ей на руку, потому что иначе при всей той рассеянности, в которой она сейчас пребывала, окружающие легко могли бы заподозрить неладное. Мысли следовало оставить на более спокойные часы, приберечь их для одиночества. Как только мисс Беннет оказалась одна в своей комнате, она с облегчением вздохнула; и впоследствии барышня не проводила ни дня без тихой прогулки по парку, во время которой ей никто не мог помешать предаваться тяжелым своим думам и печальным воспоминаниям.