Гордость и предубеждение

– Да, он действительно любит поступать так, как хочет, – ответил полковник Фитцвильям. – Но эта черта присуща всем нам. Просто у него лучшие возможности поступать по собственному усмотрению, чем у многих других, потому что он богатый, а многие другие – бедные. Может, я высказываюсь слишком эмоционально, но, как вы знаете, младший брат даже чисто юридически обречен на самоотречение и подчиненность.

– По моему, у младшего сына графа может быть лишь приблизительное представление и о первом, и о втором. А если серьезно, то что вы действительно можете знать о самоотречении и подчиненности? У вас что – когда-то не было возможности поехать, куда вам захочется, из-за отсутствия денег? Или приобрести какую-то вещь, которая вам понравилась?

– Это – незначительные, чисто семейные вопросы. Тут я действительно не могу сказать, что в отношении них у меня были какие-то значительные ограничения. Но в вопросах более весомых я действительно могу страдать от недостатка денег. У младших детей нет возможности жениться в соответствии со своими предпочтениями.

– Нет возможности – пока не понравится женщина с немалым приданым, что, по моему, они довольно часто и делают.

– Наш стиль жизни слишком сильно делает нас зависимыми от возможности тратить деньги, поэтому среди людей моего круга мало кто может позволить себе жениться без учета приданого.

«Интересно – это обо мне?» – подумала Элиза и покраснела от такого предположения. Но она быстро пришла в себя и игриво спросила:

– А скажите, пожалуйста, сколько обычно стоит младший сын графа? Если старший брат в добром здравии, вам хватит пятидесяти тысяч фунтов?

Полковник Фитцвильям ответил ей в том же духе, и к этой теме больше не возвращались. Чтобы прервать молчание, из-за которого он мог подумать, что сказанное каким-то образом ее оскорбило, Элизабет сразу сказала:

– Кажется, ваш кузен привез вас с собой главным образом для того, чтобы иметь под рукой компаньона. А почему бы ему не жениться? Это же так удобно – всегда будет с кем общаться! Но, пожалуй, пока он довольствуется компанией своей сестры, а поскольку он занимается ею, то, значит, может всячески ею помыкать.

– Да нет, – сказал полковник Фитцвильям, – эту привилегию он должен делить со мной. Мы на равных правах заботимся о мисс Дарси.

– Неужели? И в чем же заключается ваше опекунство, скажите на милость? Вы не слишком устаете от ваших обязанностей? Девушки ее возраста иногда бывают непослушными, и если по натуре она – истинная представительница семьи Дарси, то, наверное, тоже любит поступать по собственному усмотрению.

Когда Элизабет говорила, то заметила, с какой серьезностью он к ней прислушивается, а та манера, с которой он сразу же спросил – почему она думает, будто мисс Дарси причиняет им немало хлопот, – убедила ее в том, что так или иначе, но ее догадка была недалека от истины. Она не заставила его долго ждать ответа:

– Ради Бога, не бойтесь. Ничего плохого я никогда о ней не слышала; мне кажется, что таких послушных девушек, как она, еще поискать надо. Мисс Дарси – любимица одних моих знакомых: миссис Херст и мисс Бингли. Кажется, вы как-то сказали, что знаете их.

– Да, немного знаю. Их брат – приятный, благородный человек, к тому же – большой друг Дарси.

– Ну как же! – сухо сказала Элизабет. – Мистер Дарси такой необычно хороший в своем отношении к мистеру Бингли, так много о нем заботится!

– Заботится? Впрочем, может, и действительно заботится. Особенно в тех вопросах, где он действительно в этом нуждается. Из сказанного им во время нашего путешествия сюда у меня есть основания думать, что Бингли действительно многим ему обязан. Но мне следует перед ним извиниться, я не могу утверждать наверняка, что речь шла именно о Бингли. Все это – лишь догадки.

– О чем вы говорите?

– Речь идет об обстоятельстве, которое Дарси не хотел делать известным широкой публике, потому что если о нем узнает семья одной девушки, это будет неприятно.

– Можете не сомневаться – я никому об этом не скажу.

– Но имейте в виду – у меня нет достаточных оснований полагать, что речь шла именно о Бингли. Дарси сказал мне только, что недавно сделал доброе дело – спас своего друга от негативных последствий крайне опрометчивого брака; при этом он не назвал никаких имен или каких-либо подробностей. Я догадываюсь, что это был именно Бингли, только из того, что он – как раз тот человек, который вполне способен вскочить в такую передрягу, а еще из того, что они с Дарси провели вместе все прошлое лето.

– А объяснил ли вам мистер Дарси причины своего вмешательства?

– Насколько я понимаю, существовали какие-то очень веские возражения против самой девушки.

– К каким же средствам он прибегнул, чтобы разлучить их?

– Ни о каких конкретных средствах он мне не рассказывал, – сказал Фитцвильям с улыбкой. – Только рассказал мне то, о чем я сейчас рассказал вам.

Элизабет промолчала, продолжая идти. Сердце ее переполнялось негодованием. Фитцвильям немного посмотрел на нее, а потом спросил, почему она молчит и о чем думает.